Он посмотрел на меня, широко распахнув глаза.

– Да ну?!

– Правда-правда, – закивала я.

– Раньше ты никогда такого не говорила!

– Потому что боялась.

– А я вот не боялся…

– Ты вообще ничего не боишься, Шилов, а я боюсь всего.

– Так уж и всего? – Олег приподнял одну бровь. – Тогда я просто боюсь говорить тебе то, что собирался!

– Что же ты собирался мне сказать, а?

– Нет уж, я лучше помолчу…

– Даже не думай – только не теперь, когда ты разжег мое любопытство!

Шилов тяжело вздохнул и полез в карман брюк, которые небрежно бросил на спинку стула перед тем, как мы занялись любовью. Вытащив оттуда конверт, он протянул его мне.

– Прочитай.

В конверте оказались документы о разводе. Признаюсь честно, я совершенно об этом не думала: Олег был со мной, а не с женой, они даже не перезванивались, несмотря на то что их, казалось бы, должна навсегда связать гибель общего ребенка.

– Олег, я не понимаю…

– Теперь ты веришь, что я действительно свободен? – перебил Шилов.

– Но я тебя не просила!

– Да, за что я и благодарен. Не потому, что у меня имелись сомнения по данному поводу, а потому… В общем, я не мог не показать тебе эти бумаги, прежде чем сделать кое-что другое.

Шилов снова полез в карман брюк. А когда повернулся ко мне лицом, я решила, что он не нашел того, что искал, потому что у него в руках на первый взгляд ничего не было. Однако, когда Олег разжал ладонь, я зажмурилась: на ней лежало кольцо. Но не то кольцо, какое мужчина может подарить женщине на праздник или день рождения, или какое я сама захотела бы себе купить, а простой обруч, судя по цвету, платиновый, с тускло поблескивающими по всей окружности бриллиантами.

– Это… то, что я думаю? – хрипло спросила я, облизывая пересохшие губы.

– Ну, в последнее время я даже перестал притворяться, что могу читать твои мысли, – тихо ответил Шилов, не сводя с меня внимательных серо-зеленых глаз.

Я всем телом ощущала, как он напряжен и взволнован, но ничего не могла с собой поделать. Вернее, с чувством паники, внезапно захлестнувшим меня!

– Давно надо было это сделать, но мы с женой еще формально оставались супругами…

– Погоди! – взмолилась я. – Это вовсе не обязательно, понимаешь?

– Тебе нравится кольцо?

– Кольцо? Разумеется, нравится, тебе не откажешь в хорошем вкусе. Но я… все так неожиданно, Шилов… Разве нам плохо без…

– Ты выйдешь за меня замуж? – без обиняков спросил Олег. – Да или нет? Меня не устраивают встречи урывками, мне нужен дом, Агния, настоящий дом, куда мы будем возвращаться вместе. Дэн уже взрослый, через пару лет и сам может жениться…

– Да не приведи господь! – взвизгнула я.

– Ты никому ничего не должна, – не обращая внимания на мой возглас, продолжал Олег. – Кроме того, мы же никуда не уезжаем, верно? Так что, наденешь кольцо или мне самому?

Я протянула руку, но в голове у меня царил настоящий кавардак. После фиаско с первым супругом я дала себе слово, что больше никогда не выйду замуж. Зачем оно мне, замужество это? У меня есть мама и сын, есть собственный дом, хорошая репутация на работе, есть друзья и полно знакомых. Есть ОМР, в конце концов. Да, я люблю Олега, в чем теперь была абсолютно уверена, но вовсе не обязательно оформлять наши отношения документально. Мы оба чувствуем себя комфортно, предоставляя друг другу определенную степень свободы, и получаем удовольствие от того, что отсутствует реальная необходимость этой свободой пользоваться. Ну почему всегда нужно все непременно усложнить?!

Кольцо скользнуло на мой палец, словно было специально сделано для меня. Красота огранки камней завораживала, но я не могла пошевелиться, словно превратилась в сталактит. Олег внимательно посмотрел на меня.

– Ты не хочешь, я правильно понимаю? – спросил он, и в его голосе я почувствовала плохо скрываемое разочарование. – Можешь объяснить? Мне казалось, у нас все хорошо…

– Да у нас и в самом деле все прекрасно! – быстро сказала я. – Но, Олег, я просто не уверена…

– Не уверена – во мне?

– Нет, не в тебе!

– Тогда что же – в себе? Есть кто-то еще?

– Да нет никого, просто… Я могу подумать немного? Хоть пару дней, а?

Я заметила, что Шилов заметно расслабился.

– Разумеется, – согласился он, поглаживая мой палец с кольцом. – Только пообещай одну вещь, ладно?

– Все, что хочешь! – В тот момент, испытывая чувство вины за то, что не приняла его предложения сразу, кинувшись на шею с криком «Твоя навеки!», я готова была пообещать Шилову все, что угодно.

– Носи кольцо до тех пор, пока не примешь окончательного решения, – сказал он.

– Хорошо, – кивнула я. – Я в любом случае не собиралась тебе его возвращать – слишком уж красивое!

* * *

Разбудил меня телефонный звонок. За окном шел дождь. Я нащупала трубку, одновременно обратив внимание на поблескивающее на безымянном пальце кольцо – значит, это был не сон!

– Да… – хриплым после сна голосом произнесла я в трубку.

– Хотите поехать туда, где держали пропавших пациентов?

Я не сразу поняла, кто говорит, но потом узнала голос Лицкявичуса. Он не потрудился поздороваться – впрочем, как обычно.

– Сейчас?!

– Я могу заехать минут через двадцать. Так как, едете?

– Еду, разумеется, еду! – воскликнула я, выскакивая из постели.

Он повесил трубку, прежде чем я успела задать хотя бы один из переполнявших мою голову вопросов. Зная, что если уж Лицкявичус сказал «двадцать минут», это будут именно двадцать минут, а не девятнадцать или двадцать одна, я мгновенно выхватила из ящика джинсы и, разворошив весь шкаф, вытащила одну из чистых футболок.

С тех пор как глава ОМР разбил свой американский автомобиль, пытаясь уйти от погони на скользкой загородной дороге, я не видела его за рулем[7]. Андрей Эдуардович времени не терял: взглянув на калейдоскоп машин, припаркованных около подъезда, я сразу же вычислила принадлежавший Лицкявичусу. Он себе не изменил: это оказался темно-синий американский «Крузер».

Едва я села на переднее сиденье, Лицкявичус тронулся с места.

– Кстати, добрый день, – сказал он, когда я наконец справилась с ремнями безопасности.

– Утро, между прочим, – поправила я.

– Для кого как, – едко обронил Лицкявичус.

Я не стала вступать в пикировку. С ним спорить – только нервы трепать: глава ОМР умел быть на редкость неприятным, когда хотел, и невероятно милым, когда уставал от «вредного» состояния. Вот и сейчас, кивнув на заднее сиденье, он бросил: