– Абсолютно. В тот день, когда разразился шторм и пропал Брукштайн, Джек вышел в море.

– Верно, – кивнула коп. – Его спасла нантакетская береговая охрана. Он вернулся в поместье Брукштайнов… примерно в шесть вечера.

– Джека не спасала никакая береговая охрана. Уж это точно.

– Простите? – нахмурилась женщина. – Не понимаю.

– Джек вообще не выходил в море. Он целый день пробыл со мной, в коттедже. Береговая охрана его покрывала.

– Хотите сказать, что они предоставили сенатору Уорнеру алиби? Солгали?!

Жасмин рассмеялась: низкие, чувственные нотки, от которых, казалось, ожило все безупречное тело.

– У вас такой потрясенный вид! Ну что вы! Такое постоянно случается. Сенатор Уорнер – человек влиятельный и действует по принципу «рука руку моет». Я думала, что вы, в своей профессии, к этому привыкли. Я в своей определенно привыкла.

Жасмин любезно проводила гостью до двери и у самого порога спросила:

– Так полиция считает, что Брукштайна могли убить? Я следила за расследованием, но впервые слышу об убийстве.

– Это версия, которую мы сейчас рассматриваем.

– Считаете, теперь правда выйдет наружу? Насчет меня и Джека?

Жасмин с надеждой склонила голову набок.

«Так вот оно что, – подумала гостья. – Красотка хочет, чтобы люди все узнали. Надеется вынудить сенатора бросить жену».

– Не знаю, мисс Делевинь. Это не мое дело.

Жасмин с заговорщическим видом подалась вперед:

– А я ставлю на то, что все деньги у его любовницы. Эта особа – твердый орешек.

– Должно быть, вы ошибаетесь, – улыбнулась служащая полиции. – У мистера Брукштайна не было любовницы.

– Еще как была. Конни Грей. Сестра его жены. Они были любовниками, пока Ленни не бросил ее и не приполз к своей Грейс. Разве вы не знали?!

– Мисс Делевинь! Откройте! Полиция!

Жасмин вздохнула.

Снова? И что им нужно на этот раз?

Она нехотя открыла дверь.

– Эй, я вас знаю!

Внизу, в вестибюле, Грейс закрыла за собой дверь женского туалета, сняла черный парик и очки, сбросила полицейский мундир, аккуратно сложила и сунула в бачок унитаза. Закрыв крышку, поправила одежду и только потом упала на пол и заплакала.

«Нет. Только не мой Ленни.

С моей собственной сестрой?

Он не мог».

Но тут она вспомнила, что Ленни и Конни прекрасно ладили. Родственные души во многих отношениях: оба жесткие, амбициозные. Грейс – совершенная их противоположность.

Перед глазами всплыла картина: Ленни и Конни танцуют на балу «Кворума», о чем-то увлеченно беседуют…

Конни спорит с Ленни на берегу в Нантакете, а потом убегает в слезах.

«Я думала, он утешал ее, когда Майкл потерял работу. Потому что они лишились всех денег. Как могла я быть так слепа?!»

Сердце разрывалось не из-за Конни. Сестры для нее умерли. Но Ленни! Память об их браке, о любви мужа была той соломинкой, за которую Грейс держалась в этом мире. И надежды больше нет…

Она рыдала и не могла остановиться.

– О, Ленни, скажи, что это неправда.

Ответа не было.

Только эхо отражалось от кафеля.

Жасмин улыбнулась здоровенному блондину-копу. Обычно ее интересовали только богатые мужчины. Но для детектива Митча Коннорса она была готова сделать исключение.

– Я хотел бы поговорить о ваших отношениях с сенатором Уорнером.

– Разумеется. Хотя не совсем понимаю, чем могу помочь. Я уже рассказала вашей коллеге обо всем, что знала.

– Коллеге? – нахмурился Митч.

– Да. Она только что ушла.

– Она?

– Она расспросила меня о Джеке и о том, что случилось в Нантакете в тот уик-энд, когда исчез Ленни Брукштайн. Разве не вы ее послали?

Во рту Митча вмиг пересохло. Не отвечая, он ринулся к лифту, ударил кулаком по кнопке вызова. Лифт не шел. Секунда, другая…

Подождать или спуститься по лестнице?

Хрен с ним!

Он открыл дверь запасного выхода, скатился по ступенькам и ворвался в вестибюль. Пусто.

Коннорс выскочил на улицу, лихорадочно оглядываясь. Тротуары были забиты людьми. Митч пробирался между ними, выставив вперед жетон, как талисман, останавливая каждую миниатюрную женщину, которая ему встречалась, изучая ее черты.

Бесполезно.

Грейс Брукштайн опять ускользнула!

Поняв, что погоня напрасна, Митч вернулся в квартиру Жасмин.

– Что вы ей сказали? Постарайтесь передать все, до единого слова.

Беседа оказалась интересной. Митч привык считать Ленни Брукштайна мошенником и трусом, но в прессе ни разу не проскользнуло даже намека на его измены. А уж роман с сестрой жены? На него не похоже!

Неудивительно, что «дама из полиции» так поспешно распрощалась.

И что она будет делать теперь?

После стольких недель расследования Митч начинал ощущать, что связан с Грейс на некоем подсознательном уровне, хотя на деле они едва друг друга знали. Вернее, не знали совсем. И все же временами ему казалось, Грейс Брукштайн ближе ему, чем остальные бывшие возлюбленные, включая Хелен.

Первым ее порывом скорее всего будет немедленно ехать к Конни и вывести сестру на чистую воду. Ну и что потом? Не возьмет ли верх здравый смысл? Появляться в доме сестры чрезвычайно рискованно, это просто безумие. С другой стороны, Грейс ограбила детектива Бакколу, угрожая пистолетом. Ее страсть к риску, казалось, росла с каждым днем.

Митч допросил сестер Грейс сразу же после ее побега из Бедфорда: обычная полицейская процедура, на случай если беглец вздумает обратиться за помощью к родным. Но обе стервы хладнокровно отказались от Грейс. Отвернулись в тяжелый час. Достаточно мерзко уже и то, что ее предали все так называемые друзья. Но родные сестры?!

Если Ленни действительно променял такую красотку, как Грейс, на Снежную королеву вроде Констанс Грей, то скорее всего нуждался в психиатре.

Митч вспомнил их единственную встречу в метро на Таймс-сквер. Но не свое разочарование. Выражение лица Грейс, поразительное сочетание беззащитности и силы. Несмотря на усталость и мешковатую, убогую одежду, в ней было нечто неотразимо привлекательное. Она каким-то образом напомнила Митчу Хелен в первые, счастливые годы их брака. В обеих женщинах была некая внутренняя красота, женственность, которые привлекали мужчин, как мошкару – пламя. А вот Конни абсолютно иная. Пусть у нее правильные черты лица и подтянутая стройная фигура, но она не более женственна, чем борец сумо.