Этери Салуквадзе вежливо улыбнулась, в глазах отразилось недоверие.

— Слушаю Вас, Автандил.

— Я пришел вот по какому вопросу. Хочу организовать школу для детей.

— Организация школы — хорошее дело. А какую именно школу Вы хотите организовать? Школу йоги?

— Нет, это будет не школа йоги. Это будет общеобразовательная школа гармонического развития, где дети будут получать аттестат установленного образца.

— А чем же Ваше школа будет отличаться от всех остальных?

— Дети будут получать всестороннее образование, получат духовное, моральное, физическое и умственное развитие, в результате чего научатся мыслить объективно, будут честными, справедливыми людьми. ,

Лицо Этери Салуквадзе выражало недоумение:

— А разве в наших государственных школах не такие дети? — спросила она, особо выделив голосом слово «государственных».

Автандил внимательно посмотрел на нее. Что он мог сказать ей в ответ? Что школа дает лишь сумму каких-то определенных знаний, а воспитанием занимается меньше всего?

— Разве городу помешает еще одна хорошая школа? — спросил он.

— У нас достаточное количество школ. Но если бы Вы предложили что-нибудь особенное… Вы ведь не предлагаете ничего принципиально нового в своей школе…

Как было объяснить государственному чиновнику, что принципиально новое в школе — это он сам? Он — условие для гармонического развития детей, он — и гарантия этого успешного развития. Друзья советовали сделать что-нибудь необычное, и он сделал: вошел без пропуска в строго охраняемое здание. Это обычно? Сюда муха не разрешения не пролетит! Но Этери Салуквадзе сидела перед ним, как каменное изваяние, до которого не достучаться, и он читал ее мысли о том, что необходимо выяснить, кто нарушил правила и впустил без пропуска Ломсадзе. Она не подозревала, что не сможет это выяснить по одной простой причине: Ломсадзе никто не видел. Он умел быть невидимым! Но Этери Салуквадзе не допускала мысли, что Автандил вошел к ней, воспользовавшись своими способностями, поэтому она не видела и не могла видеть ничего нового в предлагаемой Ломсадзе школе. Дальше говорить об организации школы не имело смысла, несмотря на то, что Этери Салуквадзе много полезного сделала для своего города и республики.

Не так безнадежно обстояло дело с организацией медицинского центра. Не раз убеждаясь в эффективности лечения Ломсадзе, правительство Грузии предоставило Автандилу Алексеевичу два больших корпуса (бывшие пионерские лагеря) и офис в городе. Лагеря для отдыха детей были в курортном месте за городом. Их почти отремонтировали, рабочие заканчивали совершенно новую планировку по проекту Ломсадзе, построили котельную для отопления, чтобы здания могли функционировать и зимой, вставили вторые рамы. Там должен был разместиться стационар для больных. Казалось, все устраивалось как нельзя лучше. Тем временем надвигались события 9 апреля 1989 года. Имея способность видеть грядущие события, Ломсадзе видел картину трагедии: бегущих в страхе людей, догоняющих их солдат с саперными лопатками в руках, он слышал крики ужаса и стоны раненых. Автандил попытался предотвратить трагедию. Ему бесконечно жаль было людей, особенно женщин и детей, которые должны были неизбежно погибнуть. Он прекрасно знал, что судьбу изменить нельзя, но… решил все-таки попробовать. Если примет начальство и выслушает, то, возможно, изменится судьба будущих жертв. За две недели до трагедии он пошел на прием к первому секретарю ЦК Грузии Джумберу Патиашвили. Секретарь доложил о приходе Ломсадзе помощнику первого секретаря, как это было принято. Автандил знал и Джумбера Патиашвили, и его помощника. Знакомство произошло полгода назад, когда Ломсадзе выступал в одном из научно-исследовательских институтов, где показывал телепатические опыты. Там присутствовали первый секретарь ЦК и его помощник. Между Джумбером Патиашвили и Автандилом Ломсадзе состоялся разговор, в котором первый секретарь сказал:

— Если что-нибудь будет нужно, обращайтесь ко мне.

И вот настал тот час, когда Ломсадзе стало нужно. Не для себя… Для людей, которые в недалеком будущем должны стать жертвами.

Помощник принял Ломсадзе, но к Джумберу Патиашвили не провел, сказал:

— Он сейчас очень занят..

Говорить о деле чрезвычайной важности нужно было только с первым секретарем. До рокового события время еще было, и Ломсадзе решил прийти в следующий раз. Через три дня Автандил Алексеевич снова пришел на прием к Джумберу Патиашвили, но повторилась та же история. Сославшись на занятость своего начальника, помощник вновь отказал во встрече. Ломсадзе мог бы пройти незамеченным в кабинет Патиашвили, как это уже было ранее, когда он прошел в кабинет Этери Салуквадзе, но он знал, что это ничего не изменит, а брать грех на душу и применять свои способности тогда, когда они все равно не идут на благо людей, Ломсадзе не стал. Он еще раз убедился: что должно быть в жизни — того не миновать, будущее неотвратимо. Страшный день наступил, и произошло то, что предвидел Ломсадзе. У Дома Правительства разогнали мирную демонстрацию — погибли люди. С этого момента страна уже не знала покоя. Шли дебаты, принимавшие острые формы, о характере закона о выборах в Верховный Совет. Республиканский парламент одобрил программу, предусматривающую «переход к суверенной и полностью независимой Грузии». Некоторое время спустя на всеобщих выборах 96 % граждан проголосовали за своего первого президента. Президентом Грузии был избран Звиад Гамсахурдиа. Но он допустил ряд ошибок, поэтому сформировалось оппозиция новому руководству, обвиняя его в диктаторских тенденциях и подавлении демократии. Тем временем строительные работы в будущем медицинском центре Ломсадзе медленно, но продолжались. В 1991 году распался Союз Советских социалистических республик, в Грузии началась гражданская война. Автандил Ломсадзе, проповедовавший мир и любовь, понял, что здесь он лишний, потому что его мнение никого не интересует, его голоса никто не слышит, да и не хочет слышать. И он решил покинуть Грузию, несмотря на то, что ему было очень больно это делать. Автандил Ломсадзе уехал в Петербург, где уже им был открыт медицинский центр «Тибет», надеясь вернуться, когда грузинский народ почувствует в нем нужду.

Глава тринадцатая

1

Курортный поселок Песочный весь утопал в зелени. Деревянные и каменные одноэтажные и двухэтажные дома чередовались с перелесками, состоящими, в основном, из хвойных деревьев, оттого и воздух был удивительно свежий и целебный. На центральной, Ленинградской улице, стояли трехэтажные сталинские дома. Послевоенная планировка отличалась строгими, прямыми улицами. В поселке был источник с чистой водой, и местные жители предпочитали употреблять в пищу ее, а не красноватую, не отличающуюся хорошим вкусом воду из водопровода. Поселок находился всего в двадцати пяти минутах езды от Ленинграда на электричке, и это делало его оживленным, особенно летом, когда в нем поселялось большое количество дачников. Но известность свою поселок Песочный получил не столько за курортные прелести и близость