Pamersiel oshurmy delmuson Thdfloyn peano charustre melany lyamunto cholchan, paroys, madyr, moerlay, bulre tatleor don meleove peloin, ibutsyl meon mysbreath alini driaco person. Crisolnay, lemon asosle mydar icoriel pean thalmoi asophielil natreon bangel ocrimos estevor naelma besrona thulaomor fronian beldodrayn bon otalmesgo merofas elnathyn basramuth.

Затем, если духи явятся к его услугам, то он должен продолжать начатое. Но если этого не случится, то он должен до тех пор повторять эти слова, пока они не явятся, или же отложить это дело до другого раза, чтобы, при слишком сильном давлении на духов, они не повредили вызывавшему.

Вызвав их таким образом, заклинатель посылает письмо с вестником к своему другу, посвященному в тайну этого искусства; а последний при получении письма произносит следующее заклинание:

Lamarton anoyr bulon madrinel traschon ebrasothea panthenon nabrulges Camery itrasbier rubanty nadres Calmusi ormenui ny tules demy rabion hamorphyn.

После этого он сейчас же поймет скрытый в нем смысл, ибо духи сами собой появятся с такою силой и будут так громко взывать, что все присутствующие, без сомнения, поймут тайну писавшего».

Этот отрывок типичен для всей книги, целиком состоящей из рассказов о духах, самых страшных заклинаний и самых непонятных слов. Смысл этих слов долго был загадкою; некоторые думали, что это были действительно формулы заклинания демонов, другие, напротив, полагаясь на собственные слова Тритгейма, держались того мнения, что в этих словах все естественно и что все дело состоит только в том, чтобы найти их смысл. Это, наконец, удалось в 1616 г.; д-р прав Э. Гейдель из Вормса открыл, что все эти варварские заклинания получают смысл, если зачеркнуть все нечетные слова, т. е. первое, третье, пятое и т. д., а в оставшихся словах снова зачеркнуть все буквы нечетного порядка, т. е. 1,3, 5 и т. д.; наконец, все буквы, оставшиеся после этих операций, написать в один ряд. Тогда эти буквы дают объяснение различных видов тайного письма. Таким образом мы получаем следующие слова из первого заклинания:

Sum taly cautela, ut pryme lyttere cvivslybet diccionys secretam intencionem tuam reddant legenty.

(Я применяю такое правило предосторожности, что первая буква каждого слова сообщает читателю тайный смысл.)

Заклинание, с которым читатель принимает письмо, дает совершенно такое же указание, именно: пут die ersten Bugstaben de omni uerbo (Возьми первые буквы от каждого слова). Вся глава о стеганографии состоит из указаний, как можно посылать тайные сообщения: для этого надо написать какой-нибудь рассказ так, чтобы, если взять от каждого его слова первые буквы и составить их вместе, то они и заключали бы в себе данное сообщение. Подобно этому и в каждой из остальных глав многоречиво трактуется один из видов скрытого письма.

Но все-таки остается довольно загадочным, почему Тритгейм скрыл свое изобретение о тайном письме под столь странной формой. Он мог бы безо всякого затруднения выбрать для этой цели другое столь же удобное средство, не возбуждая столь большого внимания и не создавая себе славы чародея. Но, вероятно, ему отчасти нравилась такая слава; в глазах народа великий магик был все-таки лицом почетным, внушавшим некоторый страх, и нет ничего невероятного, что Тритгейм, подобно многим другим, был настолько тщеславен, что желал для себя такого положения, коль скоро его можно было достигнуть без всякого риска, т. е. если в случае надобности можно было доказать свою невинность. Как бы то ни было, едва ли может быть иначе объяснена та форма и способ изложения, который мы находим у Тритгейма.

Свою идею о способах тайнописания Тритгейм, несомненно, нашел в каббале. Как раз в это время вновь началось изучение старинной еврейской философии, которое было оставлено со времени Раймунда Луллуса. Граф Пико-де-Мирандола (род. в 1463 г.) написал в 1486 г. свои «Conclusiones cabbalisticae», где он обращает внимание ученого мира на каббалистические сочинения. Один из учеников Мирандолы посвятил Тритгейма в каббалу; кроме того, Тритгейм был в дружеских отношениях с Иоанном Рейхлином, который более чем кто-либо другой способствовал распространению сведений о каббале и каббалистических методах. Рейхлин родился в 1455 г. в Швабии и изучал в Париже классические языки; впоследствии он познакомился в Италии с несколькими еврейскими учеными, научился у них древнееврейскому языку и приобрел в нем до тех пор неслыханные познания. Тогда он принялся изучать каббалу, рассчитывая найти в ней начатки христианской догматики; свои взгляды на каббалу он изложил в сочинении: «De verdo mirifico», Базель 1494 г. В нем он старался вывести посредством каббалистических способов основные начала христианского и ветхозаветного учения. Из слова БРА «творить» он составляет такой нотарикон: АВ — БН — РВХ — ГКДШ, т. е. Отец, Сын и Дух Святой, так что в понятии творения он находит основание учения о Святой Троице.

Благодаря этому искусству, Рейхлин является основателем так называемой христианской каббалы, которой так ревностно занимались впоследствии и которая в настоящее время как будто опять начинает входить в моду. Однако большее влияние имело второе из главных сочинений Рейхлина: «De arte cabbalistica», Гагенау, 1517 г.; в нем он излагает довольно обстоятельно и верно главнейшие каббалистические учения и методы.

Эти учения и методы впервые стали доступны европейскому ученому миру благодаря книге Рейхлина и только уже в последующее время приобрели существенное влияние на всю науку. Так, знание каббалы уже явственно выступает в большой магической системе Агриппы, ближайшим рассмотрением которой мы теперь и займемся.

Генрих Корнелий Агриппа фон Неттесгейм родился в Кельне в 1456 г. Он происходил из старинного, богатого дворянского рода и рано начал заниматься наукой. Кроме своей специальности, правоведения, он изучал также классическую литературу и живые языки; Агриппа сам писал в одном из своих писем, что он знает восемь языков, и шесть из них так хорошо, что в совершенстве может на них говорить, читать и писать. Кроме того, в молодости он с жаром предавался изучению тайных наук, и позднейшие его работы в этой области доказывают, что едва ли существовало какое-либо значительное магическое сочинение, которое бы он не читал. На практике он тоже занимался, по крайней мере, одной отраслью магии, деланием золота, и кажется, что некоторые из владетельных князей в разное время прибегали к его помощи как делателя золота. Но бедность, в которой он провел большую часть своей жизни, достаточно ясно доказывает, что в этом искусстве он недалеко ушел, что, впрочем, признавал он и сам, как это мы ниже увидим. Двадцатилетним юношей Агриппа отправился в Париж, где основал общество для изучения тайных наук. В следующие за тем годы он жил в разных местах; так, в 1509 г. мы встречаем его в Бургундии, где он читает лекции о сочинении Рейхлина «De verbo mirifico». Эти лекции произвели такое впечатление, что его тогда же пригласили учителем теологии в академию в Доле; однако вскоре он был удален оттуда духовенством, которое, разумеется, видело ересь всюду, где было что-нибудь такое, чего оно само не понимало. После нескольких столкновений Агриппа отказался от борьбы и отправился в Лондон, но уже в этом году он был в Вюрцбурге (в 1510 г.), когда Тритгейм был там аббатом. Во время рассуждений, происходивших между обоими учеными-магиками на их излюбленную тему, у Агриппы возник план написать сочинение о магии, во всей ее совокупности, и, действительно, он написал свое большое сочинение, в трех томах: «De occulta philosophia», окончив этот труд в поразительно короткий срок, вероятно, даже в течение того же года. Это сочинение он отправил к Тритгейму с просьбой просмотреть его и исправить в нем, что он найдет неверным. Оно произвело большое впечатление и распространилось в ученом мире в многочисленных, но часто плохих списках.