– Словацкое восстание, – сказал Василевский, – масштабы которого превысили все запланированное, тоже сыграло свою роль в сложившейся стратегической конфигурации. Реализация идеи товарища Бережного включить чехословацкую мотострелковую бригаду Людвига Свободы в мехкорпус товарища Рыбалко привела к тому, что словацкая армия просто взяла и развернула штыки на сто восемьдесят градусов. Даже против ослабленного вермахта словацкие части и партизаны могли продержаться всего несколько дней, но благодаря эффекту внезапности и быстроте продвижения наших механизированных соединений этого времени им вполне хватило. Кроме того, словацким товарищам была обеспечена поддержка с воздуха: как действиями наших бомбардировщиков и штурмовиков, так и истребительным прикрытием, что в несколько раз увеличило стойкость их частей, обороняющихся по перевалам. Сейчас мехкорпус Рыбалко, разбитый на четыре дивизионных боевых группы, каждая их которых усилена пехотным наполнением из местных товарищей, вытянут на двести километров в полосе от Прешова до Жилины, обороняя основные горные проходы в Татрах, направленные с севера на юг. Таким образом, сводная группировка, заняв оборону на выгодных рубежах, обеспечивает наши войска второго и третьего украинских фронтов от ударов с севера со стороны группы армий «Висла»…

– Очень хорошо, – хмыкнул Сталин, – значит, во всем виноват товарищ Бережной?! Шютка. Товарищ Бережной поступил очень правильно, когда дал вам хороший совет, а вы молодец, потому что его послюшали. А теперь мы хотим знать, какой еще совет он может нам дать по данной стратегической конфигурации: где нам еще следует нанести очередной удар, чтобы Геббельс опять начал жаловаться по радио на то, как нехорошие русские опять обидели несчастных немцев.

– В данной стратегической конфигурации, товарищ Сталин, – сказал Бережной, я бы посоветовал все-таки повнимательнее присмотреться к Австрии и Чехии, потому что шесть мехкорпусов, навалившиеся на маленькую группу армий «Висла», будут уже перебором, а перебрасывать «излишки» в Италию для ввода в бой на французском направлении – это несколько далековато. А если сделать, например, вот так… – Бережной взял указку и продемонстрировал на карте направления ударов[48], – …то в итоге мехкорпуса сами выстроятся в конфигурацию, близкую к той, что необходима для окончательного решения германского вопроса. И тогда мы уже к двадцать шестой годовщине Октября сможем открыть шампанское за Победу. Жалко, конечно, девятое мая, но что поделаешь…

– Товарищ Василевский, – с сомнением произнес Сталин, – а каково ваше мнение относительно плана, предложенного товарищем Бережным?

Василевский несколько минут смотрел на карту, как бы впитывая в себя расположение своих и вражеских войск, а также направления ударов и контрударов.

– В общих чертах, – сказал он, наконец, – впечатление положительное. Подобная двойная операция вполне может быть осуществлена в разгар наступления во Франции, когда Гитлер успеет порядком распотрошить на запчасти свою группу армий «Висла». При этом начинать лучше всего с Австрии и Чехии; и только тогда, когда немцы начнут перебрасывать резервы в Баварию, ударить изо всех сил в Польше. Я вам так скажу: товарищу Бережному не мехкорпусом командовать следует, а у нас в генштабе руководить оперативным отделом.

– Да нет уж, Александр Михайлович, – засмеялся Бережной, – штабная работа не для меня. Я, как и товарищ Жуков, чисто полевой работник. Мне бы шашку да коня, да на линию огня…

– Не прибедняйтесь, товарищ Бережной, – проворчал Сталин, – до Жукова вам ой как далеко. Поди, вы мануфактуру в трофеи вагонами не тянете. Вы думаете, мы не знаем, что подарки своей жене вы, как порядочный человек, покупаете в Военторге на оклад командира корпуса? А этот… – вождь махнул рукой, – куркулем родился, куркулем помрет. Ну да ладно, после войны разберемся…

От этих слов Верховного все немного поежились, как будто уже прочли о Жукове то ли поминальный некролог, то ли статью, разоблачающую очередного врага народа. Мрачную атмосферу попытался развеять Бережной – пожав плечами, он сказал:

– Трофеи, товарищ Сталин, это скальп – то есть, простите, фуражка пленного немецкого генерала, которая дорога нам исключительно как память. А все остальное – оно от лукавого…

– Мы знаем о вашем отношении к «трофеям», – кивнул Сталин, – и знаем то, что в вашем корпусе мародерства почти не водится, не то что у некоторых. Бойцы и командиры смотрят на вас и делают также как вы, потому что очень вас уважают. Но сейчас мы хотели поговорить с вами о другом. Мы хотели бы на время позаимствовать у вас товарища Бесоева вместе с его командой специалистов, хотя бы до того момента, когда ваш корпус снова начнет активные операции. Он же у вас как раз специалист по скальпам, а нам очень нужно, чтобы один человек, до сих пор находящийся на оккупированной немцами территории, как можно скорее прекратил свое никчемное существование.

– И кто этот счастливчик, товарищ Верховный Главнокомандующий? – как бы небрежно поинтересовался подполковник Бесоев, – время сейчас военное, но в любом случае я не наемный убийца и мне не все равно, с кого снимать скальп.

– Не беспокойтесь, Николай Арсеньевич, – хмыкнула Нина Викторовна Антонова, – этот персонаж не вызовет у вас ни малейших моральных содроганий. Речь идет о так называемом «наследнике престола» Великом Князе Владимире Кирилловиче, чтоб ему было пусто. Сейчас, когда этот человек не женат, эту зловредную ветвь можно прижечь одним ударом – и тогда целых сто лет нам не придется отгонять от России самозванцев. К тому же в пользу его скорейшей ликвидации говорит и то, что поход Гитлера на восток этот человек поддерживает всеми фибрами своей души[49].

– Ну, – меланхолически произнес подполковник Бесоев, – это совсем другое дело. Где и когда я могу встретиться с этим человеком, чтобы прервать нить его судьбы?