его богатым. Всего за три года после реорганизации Union Pacific эта линия стала одной из самых успешных в истории. Она выплатила все свои долги с процентами, имела свободные активы на сумму 210 млн. долл. в рамках своей системы и не менее двух миллиардов долларов внешних инвестиций, которые Шифф помог разместить. В этот момент Морган явно сожалел о том, что отказался от своего интереса к тем путям, которые он назвал «двумя полосками ржавчины».

Эти следы позволили Якобу Шиффу одним из первых среди немецких евреев содержать не один, а два летних дома — в Си Брайт, на побережье Джерси, и в Бар Харборе, штат Мэн. (При всей своей религиозности Якоб всегда любил смело вступать в те места, куда другие евреи предпочитали не ступать). Открытие и закрытие этих домов происходило по неизменному графику. Июнь и июль мы проводили в Си Брайт. Затем, в последний четверг июля, семья рано ужинала и садилась в свой личный вагон, обычно один из вагонов компании «Юнион Пасифик» Э. Х. Гарримана — родители, дети, няни, гувернантка, горничные и не менее шестидесяти мест багажа, многие из которых были чемоданами. В вагоне находились Мэдисон, повар Шиффов и помощник. Иногда требовался второй частный автомобиль. За ночь семья доезжала до Эллсворта, штат Мэн, затем высаживалась и садилась на корабль до Бар-Харбора. Тем временем лошади вместе с конюхами, сбруей и снаряжением доставлялись на лодке из Нью-Джерси. Прибыв в Бар-Харбор, все отдыхали, и неудивительно.

В Бар-Харборе они пробыли ровно месяц. Затем, в сентябре, процесс пошел вспять, и все снова вернулись в Си Брайт на месяц. В октябре все вернулись в город на зиму. Если такой график покажется тяжелым, то следует помнить, что это было до того, как в ежегодный маршрут Шиффов были включены регулярные поездки во Флориду. Лето, конечно же, проводилось в Европе. Если первое поколение селигманов научило толпу, как это делать, то Шифф, как лидер своего поколения, учил их, как это делать лучше.

Если учесть, с каким размахом жил Якоб Шифф, финансируя железные дороги Э. Х. Гарримана и постоянно богатея, то странно, что в эти годы его бережливость становилась все более заметной. Он скупо пользовался телефоном в своем доме и держал на подставке рядом с ним маленькую записную книжку, куда каждый должен был заносить звонки. «Телефонные разговоры стоят денег!» — постоянно напоминал он им, а в конце каждого месяца тщательно сравнивал звонки в блокноте с теми, что были указаны в счете.

Он был финансовым советником и членом правления компании Western Union, и это давало ему франкировочную привилегию, позволявшую бесплатно отправлять телеграммы. Естественно, он предпочитал отправлять телеграммы, а не звонить по телефону. Каждый вечер в течение летних месяцев, проведенных в Си Брайт, дети должны были наряжаться в белые хлопчатобумажные перчатки и матросские шапочки, закрепленные резинкой под подбородком, чтобы встретить своего высокопоставленного родителя, когда он прибудет на пароме в Эсбери Парк. Если же Шифф передумывал и решал ехать поездом, он посылал телеграмму. Эти телеграммы всегда приходили задолго до отъезда семьи на паромный причал, и Шифф оставался ждать на вокзале, не дождавшись ответа, в ярости.

Первые детские деньги Фрида и Морти получили во время одного из двухлетних летних отпусков в Германии. Им было положено пятьдесят пфеннигов в неделю. Когда осенью они вернулись в Нью-Йорк, отец объяснил, что в американской валюте эта сумма исчисляется двенадцатью с половиной центами, и поэтому детям придется следить за тем, какая неделя была двенадцатицентовой, а какая — тринадцатицентовой. В конце месяца он просматривал их счета и искал расхождения. (К тому времени, когда Фрида собралась замуж, ее пособие постепенно увеличивалось, пока она не стала получать доллар в неделю, из которого отец требовал, чтобы она откладывала десятую часть в фонд «Свежий воздух»).

Г-н Шифф был большим любителем создавать условия. Это была его тактика и в бизнесе, и в отношениях с людьми: он редко предлагал что-либо прямо. Он всегда ставил какие-то условия. Иногда его условия были слишком жесткими, чтобы быть приемлемыми. Но иногда в них прослеживалась странная логика. Например, странный случай, когда молодой Морти Шифф долго боролся за получение желаемого образования.

Морти был отличным учеником. В школе доктора Сакса он почти всегда был первым в своем классе, но это не радовало его отца. Якоб Шифф считал самым важным, чтобы Морти получил оценку «отлично» в той категории отметок, которая называется «выправка». Как и любой мальчик, Морти не всегда вел себя безупречно, и, независимо от других оценок, всякий раз, когда в его маленькой серой книжечке обнаруживался промах в этом отношении, Морти и его отец устраивали очередной «сеанс» в ванной комнате дома 932 по Пятой улице. После порки Джейкоб Шифф заявлял: «Мой сын не обязан лидировать в учебе. Но то, что мой сын не должен знать, как себя вести, — это непростительно!»

Морти окончил школу с отличием, когда ему едва исполнилось шестнадцать, но отец утверждал, что он «не готов» к поступлению в колледж. После этого началась любопытная переписка с преподобным доктором Эндикоттом Пибоди, директором школы в Гротоне. Джейкоб Шифф писал Пибоди, что очень хотел бы зачислить своего сына в школу на один год, но при одном условии. Он указал, что Морти воспитывался «сознательным евреем» и поэтому должен быть освобожден от всех религиозных занятий и занятий в часовне. Далее последовал, по словам членов семьи, «обмен достойными и любезными письмами», который закончился «взаимным согласием», что Гротон не является школой для Морти.

Почему Якоб Шифф даже на мгновение заподозрил, что Гротон мог быть школой для Морти, на первый взгляд, невозможно понять. Шел 1893 год, Гротону было всего десять лет. Она была основана Пибоди на основе теории, согласно которой традиции и догматы епископальной церкви в сочетании с традициями английской государственной школы смогут воспитать идеальных «христианских джентльменов» в Соединенных Штатах. Слова «христианский», «протестантский епископальный» и «Англиканская церковь» десятки раз встречаются в проспекте школы, а в первый попечительский совет вошли два епископа штата Массачусетс и целый ряд других восточных язычников, включая Дж. Шифф должен был знать об этом.

За шестнадцать лет до этого, летом 1877 года (в тот самый месяц, когда, по случайному совпадению, родился Морти), эпизод с Джозефом Селигманом в Grand Union вызвал такую бурю в прессе и среди духовенства. Была ли у Шиффа мысль провести собственное судебное разбирательство по поводу политики приема в подготовительные школы? Шифф определенно чувствовал, что унаследовал мантию Джозефа Селигмана