Ева помедлила, но решила высказать все до конца, в том числе и мысль, только что пришедшую ей в голову.

– Я так хотела высказать ей все, когда поехала в ту гостиницу. Хотела встретиться с ней лицом к лицу. Скажу вам больше, я хотела бы, чтобы она была жива. Я хотела бы засадить ее в тюрьму за то, что она столько лет травила этих женщин, терроризировала их, вымогала у них деньги и лишала душевного покоя.

– И вы не можете.

– Да. Жизнь полна разочарований.

– Бодрящая мысль, – добавила Мира.

– Ничего, у меня есть мысль повеселее: она не может отнять то, что у меня есть. Не потому, что она умерла, она и при жизни не могла. Я это знаю. А она не знала. Она думала, что может ко мне подобраться, шантажировать меня. У нее ничего бы не вышло. Я это знаю, и мне от этого легче. То, что я есть, то, что я собой представляю, – это как раз то, что она не могла у меня отнять. Я коп, и я собираюсь закрыть это дело. Вот и все.

– Хорошо. Чем я могу вам помочь?

Ева рассказала, что хочет получить ордер. Мира потягивала чай, и по выражению ее лица Ева поняла, что доводы не показались ей убедительными.

– Это шаткая почва, Ева.

– Я заморожу счета. Доступ к деньгам отрезан. В гостинице до Бобби и Заны никто не доберется. Рано или поздно мне придется их отпустить. Так, может быть, он только этого и ждет? Ждет, что я их отпущу, и они вернутся в Техас. Может, он попытается достать кого-нибудь из них дома, где их не будут охранять? На данный момент у него нет мотива на них нападать. Связаться с ними – да, но не нападать, если мотив в деньгах.

– А какой еще может быть мотив?

– Ну, может, месть. Правда, эта версия заводит меня в тупик. Бесспорно, Труди могла настроить против себя массу людей, которых мы не знаем. Наверняка так оно и было. Но похищение Заны указывает на деньги. Это наша первая зацепка.

– Я поддержу вас в этом вопросе, поскольку я согласна: физически им ничто не угрожает. Кроме того, я могу подтвердить, что их эмоциональное состояние угнетено безвылазным сидением в гостинице под охраной. Хотя бы относительное возвращение к нормальному жизненному режиму может пойти им на пользу и заодно способствовать продвижению вашего расследования.

– Годится. Я этим немедленно займусь. – Ева встала. – Ведь завтра Пибоди и Макнаб улетают в Шотландию.

– В Шотландию? Ах да, там живет его семья. Представляю, как они рады.

– Пибоди жутко нервничает. Знакомство с его семьей и все такое. Если сегодня ничего не произойдет, боюсь, за праздники след остынет. Так что это мой единственный шанс чего-то добиться.

– В таком случае желаю вам удачи. И, если мы до праздников больше не увидимся, желаю вам с Рорком счастливого Рождества.

– Спасибо. В этом смысле мне еще предстоит кое-что сделать.

– Покупка подарков в последнюю минуту?

– Не совсем.

Ева направилась к двери, но повернула назад и еще раз окинула взглядом Миру. В этот день Мира была в костюме цвета ржавчины и туфли были подобраны в тон. На шее у нее было массивное золотое ожерелье, Усеянное блестящими разноцветными камешками треугольной формы. И ее серьги представляли собой массивные золотые треугольники.

– Что-нибудь еще?

– Да так, праздная мысль, – начала Ева. – Сколько времени вам понадобилось, чтобы вот так вырядиться сегодня утром? Долго вы это обдумывали?

– Вырядиться? – Мира оглядела себя.

– Ну, вы понимаете, выбрать наряд, подобрать все остальное, повозиться с волосами и с лицом. Чтобы выглядеть тип-топ.

– Я не вполне уверена, что это комплимент. Ну, я думаю, где-то около часа. А что?

– Просто спросила.

– Погодите! – Мира взяла Еву за руку, прежде чем та успела закрыть за собой дверь. – А вам сколько времени понадобилось?

– Мне? Не знаю. Минут десять.

– Вон из моего кабинета! – со смехом воскликнула Мира.

Ева вложила все силы в борьбу за ордер. На это потребовалось больше часа, но, в конце концов, она добилась своего. Ей было сказано, чтобы она считала это рождественским подарком.

Весьма довольная, она вернулась в «загон».

– Одевайся, – скомандовала она Бакстеру. – Давай сюда своего мальчишку. Чтобы оба заняли позицию у гостиницы через тридцать минут.

– Обещали снег. Ты слыхала про дождь, переходящий в снег?

– Ну так надень сапоги.

Не слушая его жалоб, Ева подошла к столу Пибоди, но та сделала ей знак подождать.

– Я слушаю вас, Карли.

Телефон у Пибоди был включен в режиме частного разговора.

– У вас сейчас осталась только одна забота, и это ваша семья. Вы должны родить еще одного здоровенького, крепенького мальчика. Вы нам очень помогли тем, что дали показания. А теперь я прошу вас выбросить все это из головы и наслаждаться праздниками. – Она выслушала ответ собеседницы и улыбнулась. – Спасибо. Я с вами свяжусь, когда у нас будет новая информация. Счастливого Рождества вам и вашим родным.

Пибоди стянула с головы наушник, а затем демонстративно отполировала ногти о свою рубашку.

– Я молодчина!

– А ты не забыла послать ей рождественский подарок? Господи боже! Ладно, что ты узнала?

– Муж не замешан. Он был с ней в субботу в больнице. У нее были ложные схватки, и они пробыли там несколько часов. Я провела вторичную проверку, пока держала ее на телефоне. Все подтверждается. Ни братьев, ни отца. Она была единственным ребенком. О боже, Даллас, ей здорово досталось.

– Говори на ходу. Нам дают ордер, и мне не терпится взглянуть, что за игрушки приготовил нам Финн.

– Ее мать была наркоманкой. Кололась во время беременности, поэтому Карли родилась с синдромом абстиненции. Ее сбагривали с рук на руки, от одних родственников к другим. Никто не хотел с ней возиться. Слишком много расходов, слишком много хлопот.

Они вскочили на эскалатор, к счастью, не перегруженный, так как перед праздниками все, кто мог, постарались уйти с работы пораньше.

– Ее отдали под опеку государства, – продолжала Пибоди. – От наркомании ее вылечили, но она была проблемным ребенком, и подыскать ей приемных родителей оказалось нелегко. Тощая, невзрачная, к тому же осложнения со здоровьем. Мать прошла курс Реабилитации – по ее собственным словам. Во всяком случае, она убедила суд вернуть ребенка под ее опеку. Потом она опять начала употреблять наркотики, откалывать номера. Девочке десять, для нее это не жизнь. Мамашу опять загребли, но она успела попользоваться родной дочкой для продажи детской порнухи в Интернете. И вот Карли опять оказалась в системе, и ее отдают на попечение Труди.

– А Труди еще больше усугубила положение.