litbaza книги онлайнИсторическая прозаВы, конечно, шутите, мистер Фейнман! - Ричард Фейнман

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 58 59 60 61 62 63 64 65 66 ... 104
Перейти на страницу:

Теперь насчет системы образования в Бразилии — опыт, который я там прибрел, оказался весьма интересным. Я обучал группу студентов, которым, в конечном итоге, предстояло стать учителями, поскольку в Бразилии возможностей заниматься наукой даже у получившего хорошее образование человека было совсем не много. Эти студенты уже прослушали немалое число курсов, а тот, что читал я, был самым сложным — электричество и магнетизм, уравнения Максвелла и прочее.

Университет размещался в нескольких разбросанных по городу офисных зданиях, я читал мой курс в одном из них, окна его выходили на залив.

По ходу занятий я обнаружил очень странное явление: я задавал какой-то вопрос, и студенты отвечали на него с ходу. Однако когда я задавал вопрос в следующий раз — на ту же самую тему, да, собственно, и вопрос-то, насколько я мог судить, тот же самый, — они вообще ничего ответить не могли! К примеру, как-то раз я, рассказывая о поляризации света, раздал им полоски прозрачной поляризующей пленки — поляроида.

Поляроид пропускает только свет с определенным образом направленным электрическим вектором, ну я и рассказывал, как можно определить характер поляризации света по тому, темнеет поляроид или светлеет.

Сначала мы взяли две полоски поляроида и покрутили их, добиваясь того, чтобы света они пропускали как можно больше. Это позволяло сделать вывод, что в данный момент обе полоски пропускают свет с одним направлением поляризации, — свет, проходящий через один кусочек поляроида, проходит и через другой. А затем я спросил у студентов, как можно определить абсолютное направление поляризации с помощью единственного кусочка поляроида.

Об этом они ни малейшего представления не имели.

Я-то знал, что это требует определенной изобретательности, и потому дал им намек:

— Приглядитесь к свету, отраженному лежащим за окнами заливом.

Все молчали.

Тогда я спросил:

— Вы когда-нибудь слышали об угле Брюстера?

— Да, сэр! Угол Брюстера это угол, под которым отражается средой, обладающей показателем преломления, полностью поляризованный свет.

— И как же поляризуется, отражаемый свет?

— Свет поляризуется перпендикулярно плоскости отражения, сэр.

Я все еще продолжал думать, что они прекрасно все знают! Знают даже, что тангенс угла Брюстера равен показателю преломления!

Я сказал:

— Ну так?

Молчание. А ведь они только что объяснили мне: свет, отражаемый поверхностью оптически более плотной среды, — а вода в заливе как раз такая среда и есть, — поляризован; и объяснили даже как он поляризован.

Я предложил им:

— Взгляните на залив через полоску поляроида. А теперь поверните эту полоску.

— О-о, свет поляризуется! — воскликнули они.

В общем, возился я с ними, возился и, наконец, понял, что студенты попросту заучивают все наизусть, не понимая смысла того, что заучивают. Они слышат слова: «свет, который отражается от обладающей показателем преломления среды», но не сознают, что под такой средой подразумевается нечто материальное, вода, например. Не сознают, что «направление распространения света» это направление, в котором вы видите какую-то вещь, когда смотрите на нее, ну и так далее. Все досконально запоминалось, однако в осмысленные слова ничто не переводилось. Поэтому, спрашивая: «Что такое угол Брюстера?», я словно бы вводил в компьютер правильные ключевые слова. Если же я говорил: «Посмотрите на воду», результат оказывался нулевым — под заголовком «Посмотрите на воду» в их памяти ничего не хранилось.

Несколько позже я присутствовал на чтении лекции в инженерной школе. В переводе на английский лекция выглядела примерно так: «Два тела… считаются эквивалентными… если прилагаемые к ним вращающие моменты… порождают… равные ускорения. Два тела считаются эквивалентными, если прилагаемые к ним вращающие моменты порождают равные ускорения». Студенты просто писали диктант и, когда профессор повторял предложение, проверяли, правильно ли оно записано. Потом записывалось следующее предложение, и следующее, и следующее. Лишь я один и сознавал, что профессор говорит о телах, обладающих одинаковыми моментами инерции, вот только додуматься до этого трудновато.

Я совершенно не понимал, чему они могут подобным образом научиться. Профессор говорил о моментах инерции, однако никакого разговора о том, насколько труднее открыть ту дверь, у которой снаружи висит на ручке что-то тяжелое, чем ту, у которой этот же груз подвешен рядом с петлями, не шло — ну то есть никакого!

После лекции я спросил у одного из студентов:

— Вот вы столько всего записали, а что вы потом делаете с этими записями?

— О, мы их учим, — отвечает он. — Нам же еще экзамены сдавать.

— И как же выглядит этот экзамен?

— Очень просто. Я вам сейчас прочитаю один из вопросов. — Он заглядывает в тетрадь и произносит следующее: — «Когда два тела являются эквивалентными?». Ответ: «Два тела считаются эквивалентными, если прилагаемые к ним вращающие моменты порождают равные ускорения».

То есть, студенты сдавали экзамены «уча» все это и не зная решительно ничего, кроме слов, которые они запомнили.

Потом я попал на приемный экзамен этой школы. Экзамен был устным, мне разрешили посидеть на нем, послушать. Один из абитуриентов оказался просто великолепным: он мгновенно отвечал на любой вопрос. Экзаменаторы спрашивали, что такое диамагнетизм, и он тут же давал абсолютно верный ответ. Потом один из них спросил:

— Что происходит со светом, проходящим под углом через слой вещества, обладающий определенной толщиной и показателем преломления N?

— Свет выходит наружу параллельно прежнему направлению своего движения, сэр, — но со смещением.

— А какова величина этого смещения?

— Не знаю, сэр, но могу попробовать выяснить это.

И ведь выяснил. Очень сильный был парень. Однако у меня к тому времени уже сложились определенные подозрения.

После экзамена я подошел к этому умному юноше, сказал, что я из Соединенных Штатов и хочу задать ему пару вопросов, причем ответы его на результатах экзамена никоим образом не скажутся. Первый мой вопрос был таким:

— Можете вы привести пример какого-либо диамагнитного вещества?

— Нет.

Спрашиваю дальше:

— Допустим, вот эта книга сделана из стекла, и я смотрю сквозь нее на что-то, лежащее на столе, что произойдет с изображением этого предмета, если я наклоню книгу?

— Оно повернется, сэр, на угол, вдвое больший угла наклона книги.

— Вы уверены, что говорите не о зеркале?

— Уверен, сэр!

Вот только что, на экзамене, он сказал, что свет будет смешаться параллельно направлению его движения, поэтому изображению, о котором мы с ним говорили, следовало не поворачиваться на какой-то угол, а смещаться. Он даже рассчитал величину этого смещения, но так и не понял, что стекло есть вещество, обладающее определенным показателем преломления, и что произведенный им расчет имеет прямое отношение к моему вопросу.

1 ... 58 59 60 61 62 63 64 65 66 ... 104
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?