– Так, понятно! – перебил Сергея Глебов. – Посадить Сухана на привязь? Волк в собачьей будке? Оригинально!.. Ручной волк, ручной волк... Знаешь, а ведь я и сам думал о таком варианте. А что, у нас есть, чем прижать Суханова. Можно через пресс-хату пропустить для порядка... Сначала Суханова приручим, затем Дрона, Ульяна... Это, конечно, не дело – играть в бирюльки с бандитами. Но нам сейчас нужна стабильность в городе. Здесь ты, Комиссаров, прав на все сто процентов... А потом, когда все устаканится, мы спустимся с горы и спокойно накроем все это бычье поголовье. Что б ни одного бандита в городе... Да, ты прав, не стоит разгонять банду Сухана, пока не стоит. Пусть ждут своего часа...

Павел Петрович в задумчивости нервно барабанил пальцами по столу. Прекратил. Вынул из стола пачку «Мальборо», так же нервно закурил.

Уж очень не хотелось ему идти на компромисс с бандитами. Но обстановка того требовала. Он прекрасно это понимал, но решение ступить на скользкую дорожку давалось ему с трудом.

Он так и не принял решения.

– Ладно, поговорю с Сухановым, а там будет видно, – сказал он. – Или ты сам хотел с ним пообщаться?

– Да думал, – кивнул Сергей.

– Пообщаешься. Но после меня. Хорошо?

– Как скажете.

– А сейчас, знаешь что, давай-ка отдохни немного.

– Да не устал я, – покачал головой Сергей. – Да и рано еще домой-то ехать. Четырех еще нет...

– А кто тебе домой ехать предлагает. Я хочу, чтобы ты немного развеялся, – хитро усмехнулся Глебов. – На Кутузовскую поедешь. Убийство там...

– Убийство? – удивленно повел бровью Сергей. – А мы что, к убийствам отношения имеем?

– Да, к заказным. А тут, похоже, такой случай. Там твои бывшие коллеги по убойному работают. Ты поговори с ними, разузнай, что да как. Поможешь там, чем можешь. Но если они это дело на нас спихивать начнут, отбивайся. Убийцу пусть они сами ищут, а нас интересуют те, кто за убийствами стоит...

Сергей взял с собой Свиря и на служебной машине отправился на Кутузовскую улицу. Спальный микрорайон Октябрьского района. Высотные дома вокруг пустыря, где по замыслу архитектором советской поры должна была строиться школа и спортивный комплекс с бассейном. Не построили бассейн, но школа в нем уже утонула. Такие вот реалии нового смутного времени. Время разбрасывать камни.

Десятиэтажный дом. Обычные автомобили вдоль подъездов. Народ ходит. Внешне и не определишь, что в этом доме недавно произошло убийство. И в подъезде, где все случилось, тоже тишина. На лестничной площадке седьмого этажа выведенным мелом человеческий силуэт. Пятна крови на полу присыпаны специальным дезинфицирующим составом. На стене на высоте человеческого роста жирная, тошнотворного содержания клякса... Увезли уже труп, и эксперты закончили свою работу. И оцепления уже сняли.

– Да, припозднились мы слегка, – усмехнулся Свирь. – Зато никому работать не мешали.

– Потому без нас так быстро управились.

Послышался звук открываемых створок лифта, и на лестничной площадке появился майор Лубков.

– О! Комиссаров! Какая встреча! – искренне обрадовался он. – Ты-то здесь что делаешь?

– Да вот, вам в помощь!

– Хороший у тебя распорядок, Комиссаров! До обеда – стрельба по бандитам. После обеда – расследование убийства. Да знаю я все. Лихо ты этих гадов положил. Надо было в лоб их стрелять...

– Как этого?

Сергей показал сначала на меловой силуэт на полу, а затем перевел взгляд на кляксу. Это было ничто иное как мозги по стене.

– Нет, ему не в лоб, а в глаз засадили. Но, в общем-то, ты прав. Сквозное ранение в голову, мозги навылет...

– Кто постарался?

– Вопрос, конечно, интересный. Только ответа на него пока нет. Как обычно, никто ничего не видел... Хотя среди бела дня стреляли... Я так думаю, киллер поджидал жертву здесь. – Лубков показал на площадку между шестым и седьмым этажом. – Потерпевший вышел из квартиры, направился к лифту. Несомненно, он увидел человека, который спускался к нему, повернулся к нему лицом и получил пулю в глаз. Стреляли в упор...

– В упор. И в глаз, – в раздумье проговорил Сергей. – Это значит, что убийца слегка обляпался...

– Ну забрызгало его кровью, и что? Мы ж его не взяли... Наверняка он уже избавился от одежды, принял душ...

– Оружия не оставил?

– Нет... Но уже установлено, что стреляли из «ТТ». Судя по тому, что выстрела не слышал никто, применялся глушитель... Ясно, что заказное.

– Мотивы?

– Да мотивов несколько. Один из них в квартире сидит. Не желаете взглянуть?

Лубков показал на дверь квартиры, из которой потерпевший отправлялся в свой последний пеший путь.

– Кто там?

– Любовница покойного... Ему за пятьдесят, а ей всего двадцать пять... Да, кстати, а кого убили, знаешь?

– Да как-то не удосужился.

– Тогда держись крепче. Бессонов его фамилия. Улавливаешь суть?

– Одного Бессонова мы уже обмеряли, – вспомнил Сергей.

– Так то был сын. А сейчас убили его отца... Наследственность у них, что ли, такая, от свинцовой интоксикации умирать?

Слова и тон Лубкова не лишены были цинизма. Но для сыскаря, завязанного на убийства, это в порядке вещей. Нельзя относиться ко всему очень серьезно – или сопьешься, или с ума сойдешь...

– А в квартире кто? – спросил Сергей.

– Любовница. Очень даже ничего, доложу вам. Мужику за пятьдесят, а ей двадцать пять. Улавливаешь момент?

– Что, убийство из ревности?

– Все может быть. У молоденькой милашки мог быть такой же молодой милок. Приревновал милок милашку к старому козлу, ну и, как водится... Загнул я, батенька – в таких случаях морду бьют, а не из пистолетов с глушителями стреляют... Борьба за наследство тоже отпадает. Надежда, может, и не прочь была нагреть лапы на чужом богатстве, но ведь она не жена, а всего лишь любовница. Ей-то ничего по наследству не достанется...

– А если Бессонов завещание на ее имя составил?

– Все может быть... Но я больше склоняюсь к версии, связанной с бизнесом покойного... Надежда говорит, что у него три магазина. И «крыша» вроде бы есть...

– А с этого момента, пожалуйста, поподробней.

– Да нет, Сергей, ты лучше сам с ней поговори. Когда труп здесь лежал, она изображала из себя убитую горем вдову. А сейчас, глядишь, и повеселела...

В квартире Сергей обнаружил не очень красивую, но яркую и видную брюнетку с роскошными формами. Она сидела в кресле с высохшим уже полотенцем на лбу. Как бы в себя после потрясения приходит. А глаза уже веселые. Гриша Волков ее развлекает. Анекдоты травит... А чего ей, спрашивается, страдать? Она же любовница, а не жена.