Он пропутешествовал с ребятами почти до восточной границы, и надо ли говорить, что весь остаток пути незримые руки сметали перед ними все соринки с шоссе. По возвращении домой Кирилл выгодно продал любовно вылизанную машину и основал мастерскую, успешно работавшую по сей день. И что характерно – дань, которой неизбежно облагались многие его коллеги, Кольчугину оставалась известна только теоретически. Никто даже не приходил вежливо узнавать, кому он платит. Витала, значит, над его мастерской какая-то хранящая тень. Когда эта тень явилась к нему во плоти и пригнала для ремонта доисторический ржавый «Москвич», Кирилл испытал смешанное чувство. Он был уже не так наивен, как в девяносто втором, и знал, что бесплатный сыр водится исключительно в мышеловках. «Москвич» перебрали чуть не по винтику, заварили, отрегулировали, подкрасили, и Кирилл попытался не взять с Алексея Алексеевича денег. Тот отмёл все его возражения и расплатился сполна. А буквально через неделю привёл только что купленную мышастую «Ниву». «Ну вот не верю я отечественной технике, хоть тресни. Да только по нашим-то буеракам… – проворчал он хлопая автомобиль по запылённому боку. – Одеть-обуть, брюшко намазать сможешь? А заодно посмотреть, чего тут вазовские умельцы наворочали?..»

Как раз сегодня автомобиль должен был быть готов окончательно.

Кольчугинский «Авто-Айболит» начинался, самым натуральным образом, в подворотне. В далёком девяносто втором Кирилл, запасшись всеми необходимыми разрешениями, законопатил один из двух въездов во двор (тем самым ещё и преградив, к большому облегчению жильцов, «народную тропу» от винного магазина к подъездам). Добыл списанный подъёмник и взгромоздил на него самый первый автомобиль, доверенный ему для ремонта.

Теперь Кириллу принадлежало во дворе многое. И бывший пункт приёма посуды, и старое бомбоубежище, из которого выкурили бомжей. Появилось даже маленькое кафе «Четыре свечи». При всём том во дворе, прежде загаженном и заплёванном, теперь было зелено, хозяйство работало тихо, не производя грязи и вони. Поэтому возмущённые письма строчили только самые неугомонные местные кляузники, те, кто был бы недоволен и цветочным магазином, появись он в их доме. Ходил слух, будто глава районной администрации, на чей стол легли-таки челобитные, инкогнито посетил мастерскую. Поговорил с мужиками, выпил в «Четырёх свечах» чашечку отличного кофе. Да и привёл Кольчугину в ремонт свою личную «Вольво», не выдержавшую российских ухабов…

Когда Снегирёв прошёл под сохранившейся аркой во двор, он сразу увидел Кольчугина. Вернее, крепкий кольчугинский зад в голубых рабочих штанах. Всё, что выше, было погружено в обширные недра густо-синего «Мерседеса».

Алексей подошёл и поздоровался, и из-под капота вынырнули две головы. Рыжая, коротко стриженная – Кирилла – и вторая, принадлежавшая молоденькому белобрысому парню. Длинные волосы паренька, аккуратно собранные в хвост на затылке, успели растрепаться и лезли в глаза. Он убрал их с лица тыльной стороной ладони, оставив на щеке чёрную полосу. Снегирёв обратил внимание, что он не засучил рукавов спортивной рубашки, предпочитая обтирать ими с двигателя масло и грязь.

– Привет, Алексеич, – обрадовался Кольчугин.

– Здравствуйте, – робко сказал беленький. Держался он по-девичьи застенчиво, но твёрдое пожатие Алексею определённо понравилось. Паренёк представился Женей. Было ясно как Божий день, что агрегат не его, но Снегирёв решил польстить новому знакомому и окинул уважительным взглядом сперва роскошную машину, а потом и его самого:

– Трудовой, я смотрю, миллионер нынче пошёл…

– Да что вы, какие миллионы… – окончательно смутился Женя Крылов. – Это я так… шоферю… Я в «Инессе» работаю, слышали, может, фирма такая?

– Как же, – не кривя душой кивнул Снегирёв. – Как же не слышали. Грамотные, газетки почитываем… Ну и как работается? Платят-то капиталисты прилично? Не обижают рабочего человека?

– Грех жаловаться… – покраснел молодой водитель. – Сам я из области, так даже комнатку мне в квартире купили…

– А с «Мерседесиком» что? – уже совсем по-свойски спросил Алексей. И улыбнулся: – Искра в баллон ушла?..

Внутри автомобиля негромко работало радио. Звук из маленьких динамиков, запрятанных по углам, был как не у всякого музыкального центра. Грустный девичий голос задумчиво выводил:

Ещё я жду тебя, мой синеглазый.

Хоть знаю – не прийти тебе за мной.

Ты быть бы мог полковником спецназа.

А я – твоей красавицей женой…

От Снегирёва не укрылось, как Женя на мгновение насторожился при словах «полковник спецназа». Длилось его повышенное внимание доли секунды. Кольчугин, как и все нормальные люди, которые могли бы при этом присутствовать, вообще ничего не заметил. Снегирёв заметил. И сделал вывод, что дело тут не ограничивалось естественной реакцией молодого парня, служившего в армии. Ну так ведь Снегирёв нормальным человеком, таким, как тот же Кирилл, давно уже не был.

Календаря назад не передвинуть…

Давным-давно понять бы мне пора,

Что ты, не встреченный, должно быть сгинул

В далёких, солнцем выжженных горах.

Мне снилось, как ты тщетно ждал подмоги,

Отстреливался и слабел от ран…

На камне тлели чёрные ожоги,

По кручам плыл пороховой туман…

А те, другие, подбирались ближе,

Совсем без страха двигались вперёд…

Быть может, ты ещё успел услышать,

Как стрекотал далёкий вертолёт,

И в тот же миг под край помятой каски

Шальная пуля клюнула? Бог весть…

А я живу. И сочиняю сказки

Про благородство, мужество и честь.

Про то, как помощь всё-таки поспела,

Как кто-то вынес друга на руках,

Про то, как пуля мимо просвистела

В далёких, солнцем выжженных горах…[18]

Больше Женя ничем своего неравнодушного отношения не выдал. Но оно, это отношение, тем не менее БЫЛО. Часть Снегирёва, отзывавшаяся на кличку «Скунс», засекла его безошибочно.

– Сейчас твою выкачу, – стал вытирать руки Кирилл.

– Да погоди, – отмахнулся Алексей. – Убежит он куда, мой бэтээрчик?

…Женя, вновь склонившийся над мотором, казалось, даже и ухом не повёл. Однако Скунс отчётливо уловил некий импульс, сопроводивший упоминание о бэтээрах. И понял, что, похоже, обзавёлся довольно перспективным знакомством…

Тете Фире опять удалось проникнуть в ванную только в пятом часу дня. Она наскоро приняла душ и замочила кое-что из белья. О том, чтобы помыться капитально речи не было – вот-вот другие жильцы начнут возвращаться с работы, из яслей, из детских садов, ванная будет, нужна… Старая женщина и не задумывалась о том, что сама она почему-то постоянно старается не мешать другим, а им и в голову не приходит чем-то поступиться, чтобы не мешать ей.