– Однако… Если ты так понравилась эмиру… Ты красивее меня, Джоанна. Я это признаю, пусть это и не льстит мне. А вдруг язычник Адиль захочет жениться на тебе, забыв обо мне? Что тогда будет?

– О, императрицей Иерусалима мне все равно не стать, – засмеялась Джоанна. – Ведь я замужем! А сарацины не женятся на замужних женщинах. К тому же я родственница короля Ричарда Львиное Сердце! Поэтому аль-Адиль не посмеет поступить со мной дурно. И повторюсь: он человек чести. Поэтому, когда все раскроется, эмир попросту вернет меня – может, за выкуп, а может, даже с обидой на Ричарда. Но сейчас главное – оттянуть время, пока главы крестоносцев и, в первую очередь, Папа не узнают, что задумал Львиное Сердце! Ну же, пиши! – И Джоанна протянула Пионе свиток арабской белой бумаги и перо.

Покои сестры короля она покинула поздней ночью, сказав стражам, что вдовствующая королева Сицилийская желает переговорить с братом. И пока охранники ходили за Ричардом, пока король благословлял Пиону, соглашаясь на все ее требования, Джоанна заплатила одному из капитанов итальянцев, чтобы он передал в Рим послание. Потом она отправилась к себе и принялась молиться.

У Джоанны перед дорогой было время немного поспать, но она понимала, что не сомкнет глаз. Она решалась на безрассудное предприятие, как сказала Пиона, но обе они понимали, что сейчас это единственный выход. К тому же Джоанна верила в благородство эмира аль-Адиля. Он не причинит зла женщине, которая в родстве с королем. Нравится ему Джоанна или нет, но брат султана Саладина не захочет стать посмешищем в глазах своей и христианской знати, когда все поймет, поэтому скорее предпочтет тихо отправить мнимую Иоанну Плантагенет назад.

Вот только как все это воспримет Ричард Львиное Сердце? Джоанна уже нажила себе врага в лице родного брата, а теперь может разгневать и самого короля. Но она его кузина, она знатная дама. В худшем случае ее просто ушлют. Домой. В Англию. Обри наверняка откажется сопровождать супругу, когда у него тут столь доходный пост на строительстве укреплений. И там, вдали от мужа, в окружении родни Джоанна спокойно родит своего малыша. Так что все сложится вполне удачно для нее. Джоанна столько страдала в последнее время, что сама Пречистая Дева не сможет не сжалиться над ней и убережет ее от невзгод.

Пока восстанавливались укрепления Яффы, крестоносцам было не до того, чтобы заниматься постройкой храмов и церквей в самом городе. И все же в бывшем соборе Святого Петра уже отреставрировали алтарь и поставили позолоченный крест, украшенный сапфирами и аметистами. Иоанна Плантагенет пришла сюда помолиться еще затемно, а когда вставала с колен, неожиданно увидела за одной из уцелевших колонн нефа Ричарда. Пиона даже вздрогнула, но быстро взяла себя в руки.

– Что это означает, сир? – холодно спросила она. – Мы ведь условились, что вы оставите меня в покое, если уж я согласилась на ваше жестокосердное приказание!

Ричард подходил как-то неуверенно, что так не вязалось с его обычной царственной осанкой.

– Я не мог не сказать тебе последнего «прости», Пиона. Не мог не благословить. Я ведь очень переживаю за тебя.

Иоанна поджала губы, пока он целовал ее в лоб, а потом быстро отстранилась и набросила на лицо алую вуаль.

– Довольно, Ваше Величество. Я уже просила, чтобы вы не провожали меня, ибо не отвечаю за себя, могу забыть о своем происхождении, не сдержаться и подниму такой крик…

– Все, все, Пиона, я ухожу. – Ричард отступил к алтарю, даже руки выставил ладонями вперед, показывая, что отстраняется и более не посмеет тревожить ее. – Но ты должна помнить: в тебе королевская кровь и тебе суждено править самым великим королевством. Ты посланница мира, не забывай!

Он остался стоять в освещенном двумя свечами пространстве подле алтаря, а Иоанна, обходя кучи щебня в полуразрушенном нефе, скользнула в боковой придел. Здесь в темноте массивной арки выхода ее ожидала Джоанна де Ринель.

– Ты была права, кузина, решив, что поменяться накидками нам будет лучше в самый последний момент, – быстро шептала королева Сицилийская, скидывая и передавая Джоанне свой широкий плащ винно-красного бархата. – Ричард приходил, как ты и предполагала. Какая же ты все-таки умница, Джоанна, как умеешь все предусмотреть! Обещаю, что и в дальнейшем я буду во всем действовать, как ты советовала.

Кузины еще с вечера обговорили, что оденутся в схожие наряды, и теперь на леди де Ринель было гранатовокрасное блио, схожее кроем и вышивкой с винно-алым одеянием королевы Сицилийской, а свои длинные темные косы Джоанна спрятала в шелковую сетку с жемчугом, как в последнее время предпочитала носить Иоанна Плантагенет. В полумраке они поменялись плащами – Иоанна накинула на плечи кузины свой бархатный плащ, а сама облачилась в ее светло-лиловую накидку с капюшоном. Потом Пиона передала кузине легкую алую вуаль и водрузила сверху свой любимый венец – золотой обруч с зубцами наподобие распускающихся бутонов.

– Теперь нас совсем не различить, – оглядев Джоанну, подытожила принцесса. Она перекрестила кузину, и на ее глаза навернулись слезы. – Я буду молиться о тебе, милая. И сделаю все, чтобы тебя вернули, едва представится такая возможность. А теперь иди – да хранит тебя милосердная Дева Мария!

Они крепко обнялись. В стороне стояла давящаяся слезами Годит. Верная камеристка Джоанны так толком и не поняла, что задумала ее непредсказуемая госпожа, но ей совсем не нравилось, что та уезжает, а ей придется укрывать у себя сестру Ричарда, да еще всем говорить, что леди де Ринель не покидает покоев из-за недомогания. Сколько эту ложь выдержит ее старое сердце? Не меньше трех-четырех дней, сказала ей Джоанна. За это время Пиона постарается связаться со своим племянником Генрихом Шампанским. Генрих – человек верный и искренне привязан к своей молодой тетушке Иоанне Сицилийской. Он скроет ее тайну, а там Пиона уговорит его привести ее на совет предводителей похода. И уж там, на этом собрании, она огласит планы короля Ричарда относительно ее брака с неверным. И как бы ни гневался Ричард, он, узнав, что его родственницы совершили подмену, вынужден будет сначала выслушать мнение своих военачальников, какое вряд ли окажется в пользу его решения о союзе христианской принцессы с язычником.

Да и письмо уже будет на пути к Папе, и, узнав об этом, все, что сделает Ричард, – это принесет свои извинения аль-Адилю и начнет переговоры о возвращении – а может, и о выкупе – своей кузины Джоанны де Ринель.

Джоанна думала об этом, когда, подражая величественной походке Иоанны Плантагенет, шла в сторону недавно восстановленных ворот Яффы, называвшихся Иерусалимскими, ибо именно отсюда начиналась старая дорога паломников к Святому Граду. Подле их каменной арки мнимую Пиону уже ожидали несколько женщин из свиты королевы Сицилийской, которым та доверяла настолько, что смогла убедить их вместо нее сопровождать иную даму. Тут же находились и рыцари, которым Ричард поручил тайно доставить его сестру в положенное место. Среди них Джоанна заметила молодого Онфруа де Торона, и… Женщина даже споткнулась от неожиданности, увидев среди свиты своего супруга.