В Академии Лакид вел свои занятия в том саду, который был устроен царем Атталом и получил с тех пор название Лакидова. Он первый из всех отказался от школы еще при жизни, передав ее Телеклу и Евандру из Фокеи. Преемником Евандра был Гегесин Пергамский, а его преемником – Карнеад.

Лакиду приписывают такую шутку: его пригласил к себе Аттал, но он сказал: «На статуи лучше смотреть издали!»

Геометрией он занялся поздно; кто-то спросил: «Разве теперь время для этого?» – «Неужели еще не время!» – переспросил Лакид.

Умер он после того, как двадцать шесть лет возглавлял школу, начиная с четвертого года 134-й олимпиады[365], смерть была от удара после чрезмерной выпивки. Вот наши об этом шуточные стихи:

Карнеад, сын Эпикома (или Филокома, по словам Александра в «Преемствах»), из Кирены. Он внимательно перечитал книги стоиков, особенно же Хрисиппа, возражал на них подобающим образом и стяжал такое доброе имя, что не раз приговаривал:

Он был трудолюбив, как никто другой, хотя в этике был сильнее, чем в физике; занятия не оставляли ему досуга даже постричь волосы и ногти. Он так был силен в философии, что даже риторы покидали свои школы, чтобы прийти к нему и его послушать.

Голос у него был очень звучный. Начальник гимнасия[368] однажды послал ему просьбу не так громко кричать; Карнеад ответил: «Дай мне мерку для голоса». Но тот ловко нашелся: «Слушатели – вот твоя мерка». Он замечательно умел возражать и был непобедим в разбирательствах. От званых обедов он уклонялся по-причинам, указанным выше.

Один ученик его, Ментор Вифинский, сошелся с его наложницей (как о том пишет Фаворин в «Разнообразном повествовании»); потом, когда он стал выступать в его собеседовании, Карнеад, возражая ему, сказал, между прочим, такие пародические стихи:

А тот встал и отозвался:

Менее стоек оказался он перед смертью. Он часто повторял: «Природа создала – природа и разрушит!»; узнав, что Антипатр умер, выпив яд, он был взволнован его мужеством перед концом и сказал: «Дайте и мне!» – «Чего?» – переспросили его; а он ответил: «Вина с медом!» Когда он умирал, случилось, говорят, лунное затмение, словно в знак сочувствия с ним этого прекраснейшего из небесных светил после солнца. Скончался он (как утверждает Аполлодор в «Хронологии») на четвертом году 162-й олимпиады в возрасте 85 лет.

Существуют его письма к Ариарафу, каппадокийскому царю; остальные же его сочинения записаны учениками, а сам он не оставил ничего.

Есть и о нем наши стихи логаэдическим Архебуловым размером:

Говорят, глаза его ослепли ночью; он этого не заметил и велел рабу зажечь свет. Тот принес светильник и сказал: «Вот он». – «Ну что ж, – сказал Карнеад, – читай тогда ты».

У него было много разных учеников, но самый знаменитый – Клитомах, о котором далее.

Был также и другой Карнеад, поэт, сочинитель вялых элегий.

Клитомах Карфагенский. Имя его было Гасдрубал, и у себя в отечестве он занимался философией на родном языке. Только в сорок лет он приехал в Афины и стал слушать Карнеада. Приметив и одобрив его прилежание, Карнеад побудил его изучить греческую словесность и сам занимался с ним.

Усердие его дошло до того, что он написал свыше 400 книг. И, став преемником Карнеада, он своими сочинениями более всего пролил света на его учение. Во всех трех школах, академической, перипатетической и стоической, он был самым приметным человеком.

Обо всех академиках вкупе есть такой насмешливый стих Тимона:

Обозрев, таким образом, академиков, берущих начало от Платона, перейдем теперь к перипатетикам, тоже берущим начало от Платона. Первым среди них был Аристотель.

Аристотель, сын Никомаха и Фестиды, из Стагира. Никомах этот был потомок Никомаха, сына Махаона и внука Асклепия (так пишет Гермипп в книге «Об Аристотеле»); жил он при Аминте, македонском царе, как врач и друг[372]. Аристотель, самый преданный из учеников Платона, был шепеляв в разговоре (как говорит Тимофей Афинский в «Жизнеописаниях»), ноги имел худые, а глаза маленькие, но был приметен одеждою, перстнями и прической. У него был сын от наложницы Герпиллиды, тоже Никомах (об этом пишет Тимей).