– Тут такое дело, Паш. Наверное, нам придется на этом месте чуть подзадержаться. А в четырех милях отсюда, в сторону Ледисмита, железка идет по возвышенности. Готов проставить свой кольт против фитильной пищали, что когда бритты соберутся нас отсюда сковыривать, они расположат на этом холме свой оставшийся бронепоезд. А у него не трехдюймовки, как у нас, а все шесть дюймов, то есть добрых сто пятьдесят два миллиметра, причем снятые с кораблей. Так вот, не мешало бы заминировать пути в том месте.

– Ага, не мешало бы… – сонно кивнул Павел. – Как инициировать будем? По проводам?

– Нет, это верная смерть подрывнику. Не уйдет после подрыва. Я, может, и ушел бы, но мое место здесь. Поставим нажимной взрыватель. Действовать надо сейчас, пока темно. Хрен его знает, что с рассветом будет.

– Ага-а… А если первым пойдет состав с солдатами?

– Я отрегулирую взрыватель так, что сработает только под бронепоездом. Во всяком случае, попробую. Все, буди пацанов которых ты обучаешь, собирайте снаряжение, где-то… гм… пуда четыре, нет, бери весь наш динамит – и по коням. Живо, живо, да хватит уже зевать…

Южная Африка. Наталь

08 июля 1900 года. 05:00

Ночью, как вы сами понимаете, поспать мне не удалось. Но едва начало светать, я собрал командный состав на совещание.

– Итак, господа. Хочу вас поздравить…

Не выспавшиеся небритые морды дружно уставились на меня с легким недоумением.

– С проваленной операцией… – закончил я фразу, отхлебнул глоточек крепчайшего кофе, которым гнал прочь дремоту, и продолжил: – Да-да, не спорю, мы в чем-то герои, молодцы, но основную свою задачу все-таки прогадили. Что теперь? Можно, конечно, доблестно свалить, но, тогда… сами понимаете, что тогда случится. А можно постараться исправить нашу ошибку. Это будет нелегко, но все-таки возможно.

И замолчал, давая высказаться товарищам.

– Команданте, – первым не выдержал Родригес, – не тяните осла за уши. Если вы предлагаете остаться и держать англов сколько получится, то я с вами.

– Я не для того приехал сюда, чтобы сбежать при первой опасности… – угрюмо заявил Гойко Христич. – Если надо – будем исправлять ошибку.

– Не обижай меня, командир… – недобро оскалился О'Рейли. – Я с тобой.

– И я, – флегматично кивнул головой Паша Оладьев. – Бог не выдаст, свинья не съест. И вообще…

– Я за…

– Я тоже…

– Я и мои люди с вами, капитан…

– Ей-ей… – осуждающе покрутил бородищей главканонир Борисов. – Любите вы навести тень на плетень, господин капитан. Сразу бы и сказали, мол, так и так, диспозиция требует принять бой, а вы…

– Э-эх, Ляксандрыч… – недовольно буркнул Степан, высказавшись последним. – Помирать, канешно, не хочется, но нешто мы без понимания? Обижаешь…

Я опять отпил из чашки, стараясь скрыть довольное выражение на своей морде. Нет, ничуточки в своих архаровцах не сомневался, но сами понимаете – дело такое… Командовал бы я кадровым армейским подразделением, тогда никаких политесов не было бы. Присягу принимали? Значит, вперед, умирать за Родину! Ну… может не так категорично, но где-то около того. А у меня в подчинении команда добровольцев, приехавших за тридевять земель, защищать чужую страну. Ключевое слово «чужая». И мотивации у них разные, далеко не всегда благородные. Так что могли и послать.

– Рад, что воюю плечо о плечо с вами, – я отставил кружку в сторону. – Будите и стройте личный состав.

Когда рота построилась, я вкратце обрисовал бойцам нашу задачу, правда, не акцентируя внимание на тяжести положения. Потом предложил всем желающим покинуть позиции и отправиться назад, пообещав, что никого и никогда не упрекну за такой поступок.

Не знаю, возможно, парни просто не хотели показывать слабость друг перед другом, а может, действительно прониклись пониманием задачи, но желающих покинуть позиции не оказалось. К счастью, не оказалось. Вот и ладненько, значит, повоюем.

– Нашли человека, способного управлять этой лоханкой?.. – По роковой случайности, прежнего, британского машиниста, вместе с его помощниками, пришибло ружейными минами в числе первых. – Есть такой? Отлично. Пусть подбирает себе команду и осваивает технику. Дальше, железнодорожное полотно от головы и хвоста бронепоезда надо будет разобрать, оставив составу где-то с полмили для маневра. Бритты вполне могут пустить брандеры, чего нам нахрен не надо. Пути не курочить, рельсы аккуратно снять и перетащить сюда. Могут пригодиться. Гойко, эта задача на тебе. Местность вокруг аккуратно заминировать. Этим займешься ты, Павел Евграфович. И да, пока не забыл, заставьте пленных копать себе щели. Поубивает же болезных. И еще, лошадок наших с минимальным сопровождением эвакуируйте подальше и спрячьте. Идем дальше. Арсений Павлович, вы будете руководить артиллерией. Предлагаю…

Все наши действия были обдуманы еще ночью, так что инструктаж много времени не занял. Правда, пришлось внести в первоначальный план несколько поправок, сделанных по дельным советам соратников. Но, как говорил Змей Горыныч, одна голова хорошо, а несколько – еще лучше.

Если вкратце, диспозиция такова. Мы занимаем оборону на очень удачном участке местности. Он находится на возвышенности, откуда великолепно просматривается все на несколько миль вокруг. Личный состав зароется в землю на холмах по обе стороны дороги. Там же будет расположено все наличное тяжелое вооружение, то бишь четыре наших пулемета, два снятых с бронепоезда, ракетный и минометный дивизионы, а также двухорудийная батарея семидесятипятимиллиметровок Максима-Норденфельда.

Сам бронепоезд станет подвижной огневой точкой. Его трехдюймовые орудия – морского образца, то есть с длинными стволами – способны закидывать двенадцатифунтовые снаряды на добрых девять тысяч ярдов, то есть примерно на четыре мили, так что при должной корректировке огня бриттам не поздоровится.

Не думаю, что они смогут с нами что-то быстро сделать, разве что только измором. Но на это потребуется время. И не маленькое. Вроде как. Интересно, а на сколько нас хватит?

– Палыч, – окликнул я Борисова, матюгами погонявшего расчет, втаскивающий орудие на холм. – Ты глянул, что там со снарядами на бронепоезде?

– А как жа… – Старик недовольно зыркнул на меня, мол, чего отвлекаешь, сверился с потрепанной записной книжкой и отрапортовал: – По полусотне картечи, столько же шрапнели и по сотне гранат на ствол. А точнее, по девяносто три штуки.

– Хорошо. Как справишься, подойди, будем выбирать ориентиры.

– Угу… – Борисов кивнул и умчался, истошно вопя на своих помощников: – Да что ж вы творите, ироды, тудытьваснаперекосяк!..

Итак, с этим ясно, а что у нас с остальными боеприпасами?

У бойцов носимый запас в полторы сотни патронов на ствол, и еще по триста на каждый лежат в обозе. Мало, черт побери, но придется выкручиваться. Если что, перейдут на вражеские «Ли-Энфилды», коих мы натрофеили почти полторы сотни штук, с большим количеством припаса к ним.