согласился сотрудничать с США в ходе операции “Буря в пустыне”. После поражения Ирака, чтобы иметь возможность сохранить свое участие в ближневосточной политике, советский президент также согласился на то, чтобы СССР стал, совместно с США, сопредседателем на арабо-израильской мирной конференции. Израиль поставил тогда в качестве условия восстановление дипломатических отношений с СССР. Такую цену Советский Союз был готов заплатить без малейшего труда.

Мадридская конференция и последующие события

В конце зимы 1991 г. государственный секретарь США Джеймс Бейкер сосредоточился на том, чтобы продолжить дипломатическую линию, обеспечившую военную победу странам антииракской коалиции. Он намеревался, воспользовавшись чувством признательности арабских стран и Израиля, посадить обе стороны за стол переговоров, где они могли бы найти выход из своего многолетнего тупика. Начиная с марта 1991 г. Бейкер совершил серию “молниеносных” визитов на Ближний Восток. Его учтиво-обходительный нажим способствовал тому, что, как ни удивительно, правительства Сирии, Ливана и Иордании согласились принять участие в международной конференции. В принципе свое согласие высказал и Израиль. Шамир при этом надеялся, что сирийцы все равно торпедируют конференцию и тем самым избавят его от данного слова. Однако пусть даже Хафез Асад неожиданно примет американское предложение — все равно Шамир не мог идти на риск открытой конфронтации с Вашингтоном, что привело бы к задержке предоставления американских гарантий по займам на неопределенный срок.

Тем не менее Шамиру с Бейкером предстояло еще “уточнить” процедурные вопросы. Некоторые из них не представляли особого труда. Было сразу договорено, что конференция соберется под советско-американским председательством, а не под эгидой ООН. Даже такой “урезанный” формат в достаточной степени сможет послужить зонтиком для прямых переговоров в рамках “региональных комитетов”. В состав каждого такого комитета будут входить представители одной из арабских стран и Израиля. Единственное исключение должна была составлять палестинская делегация — она будет входить в состав иорданской делегации, и в ней не будет представителей ООП. И все-таки на протяжении весны и лета 1991 г. Шамир неустанно предлагал свои собственные интерпретации, связанные с “общей атмосферой” и деталями повестки дня конференции. Он отверг настойчивые требования Бейкера относительно введения моратория на строительство еврейских поселений на Западном берегу. Далее, заявил он, ни при каких обстоятельствах арабы, жители Восточного Иерусалима, не войдут в состав палестинской делегации. Премьер-министр никогда не был согласен на это прежде, не собирался он соглашаться и сейчас. Наконец к августу Бейкер достиг договоренности по всем пунктам, и тогда Шамир убедил кабинет министров принять идею конференции.

Местом проведения конференции был выбран Мадрид. Правительство Испании, стремившееся напомнить миру, что эта страна была в свое время средоточием как исламской, так и иудейской культуры, предоставило участникам конференции все удобства проживания и все гарантии безопасности. И вот 1 ноября 1991 г. делегации Советского Союза (находившегося к тому времени на пороге распада), Соединенных Штатов, Иордании (вместе с палестинцами), Ливана, Сирии и Израиля собрались во дворце Парсен, изящном строении XVIII в., где теперь находилось Министерство юстиции. Прибывшие на конференцию президенты Буш и Горбачев в своих вступительных речах выразили надежду на то, что в ближневосточном регионе воцарится долгожданный мир.

Затем выступили главы делегаций. Фарук Шараа[91], министр иностранных дел Сирии, был резок и говорил обвиняющим тоном; он потребовал от Израиля полного ухода с Голанских высот. Глава делегации Ливана также потребовал, чтобы Израиль отвел войска со своей “зоны безопасности” на ливанской территории. Напротив, представитель палестинцев, Хайдар Абу аль-Шафи, врач из Газы, был буквально воплощением умеренности. Признав тот факт, что на одну и ту же землю претендуют два народа, Шафи, пусть и с запозданием, заговорил на языке Кэмп-Дэвидских соглашений, предусматривающих ведение переговоров на протяжении первоначальной, переходной стадии самоуправления. В этом выступлении он также не поднял вопроса о возвращении палестинских беженцев 1948 г., а говорил только о тех, кто покинул свои дома после войны 1967 г. Явно отрезвленные стойкостью израильтян и поражением, которое понесли арабские экстремисты во время Войны в Персидском заливе, палестинцы, судя по всему, были готовы пойти на компромисс.

А что же израильтяне? Ицхак Шамир, лично возглавивший представительную делегацию своей страны, мог бы без труда распугать участников конференции в первый же день ее работы. Однако вступительная речь премьер-министра была выдержана в удивительно мягких тонах. На этот раз он воздержался от настойчивых упоминаний о наличии исторических связей его народа с Иудеей и Самарией. Не заявил он и о том, что вопрос еврейских поселений не подлежит обсуждению. Более того, сказав, что было бы “прискорбно”, если бы переговоры снова ограничились “исключительно обсуждением территориальных споров”, Шамир тем самым дал понять, что переговоры по палестинскому вопросу следует увязать с другими проблемами — в частности, с жизненно важным вопросом о признании арабами права Израиля на существование. А сидя напротив Хайдара Абу аль-Шафи, израильский премьер-министр давал понять, что признает равный статус палестинцев.

Затем собравшиеся одобрили формат конференции, подготовленный Бейкером на протяжении многонедельных упорных переговоров, после чего работа конференции была перенесена из Мадрида в Вашингтон. Там, в рабочих помещениях Государственного департамента, арабы и евреи заседали лицом к лицу: одна израильская делегация вела переговоры со своими ливанскими коллегами, другая — с сирийскими, третья — с иорданцами и палестинцами. В третьем случае процедура переговоров была особенно сложной. Было достигнуто соглашение, что в состав палестинской группы не могут входить ни лица, официально являющиеся членами ФАТХ или ООП, ни жители Восточного Иерусалима. Таким образом, Фейсал Хусейни, иерусалимец, прибывший в Мадрид вместе с палестинцами и находящийся в постоянном телефонном контакте с Тунисом, должен был сидеть во втором ряду, как “советник”. Функции формального представителя палестинцев были возложены на д-ра Ханан Ашрауи, жившую в Рамалле. Тем не менее израильтяне отказывались общаться непосредственно с палестинцами, если те находились за переговорным столом без своих иорданских коллег. И лишь во время третьего раунда переговоров, начавшегося в середине января, стороны приняли довольно сложную формулу, согласно которой израильтяне обсуждали израильско-иорданские вопросы с делегацией, состоявшей из девяти иорданцев и двоих палестинцев, а вопросы, имеющие отношение к Западному берегу или Газе, — с другой делегацией, в состав которой входили десять палестинцев и двое иорданцев.

Вот таким образом отдельные двусторонние переговоры — с сирийцами, ливанцами, иорданцами и палестинцами — проходили в Вашингтоне, раунд за раундом, начиная с декабря 1991 г., на протяжении всего 1992 г. и затем весной—летом 1993 г. По прошествии нескольких месяцев был достигнут определенный прогресс по процедурным вопросам, а в ряде случаев и по основным вопросам повестки дня. Так, на “временной” основе иорданцы были готовы рассматривать такие весьма спорные проблемы, как источники воды и электроэнергии, экология, переселение беженцев