– Пойдём вдвоём, отгоним их подальше, а потом уже хлеб повезём.

«Вдвоём так вдвоём. Медленнее, конечно, получится. Но если Олег хочет поучаствовать – пусть немножко попотеет», – подумал Павел и воздержался от возражений. Так что, быстренько навернув по куску хлеба и выхлебав чай (кофе уже давно закончился), напарники встали на лыжи и двинулись по волчьим следам.

Павел неторопливо торил лыжню, а Олег шёл следом, практически не отставая. Железная дорога на этом участке проходила в выемке.

Съезжая с крутого склона, Павел чуть подогнул ноги в коленях и сразу, воспользовавшись инерцией, взлетел до половины высоты на более пологий противоположный склон. Оставшийся участок подъёма он, не снижая скорости, преодолел ёлочкой, помогая себе палками. Остановившись наверху, опёрся под мышками на палки и приготовился созерцать картину Сурикова «Переход Суворова через Альпы». Всё закончилось вполне предсказуемо. Олег начал спуск на корточках, повесив автомат на грудь, а закончил уже на пятой точке, едва не получив собственным оружием по физиономии. С трудом поднялся на ноги, опираясь на палки, и полез наверх лесенкой, глубоко проваливаясь в снег при каждом движении и иногда сползая обратно. Спустя несколько минут, когда Олег, весь взмыленный и вывалянный в снегу, наконец, преодолел четырёхметровый подъём, Павел задумчиво поинтересовался:

– Может, ну их, этих волков, и сразу назад вернуться?

Олег посмотрел вниз, перевёл взгляд на противоположный более крутой склон, почесал с глубокомысленным видом лыжной палкой затылок, сделал многозначительную паузу и, не выдержав, рассмеялся:

– Нет уж, взялся за гуж, не говори, что не по Сеньке шапка. Пошли дальше.

Первого волка они нашли на хуторе. Он лежал, уткнувшись мордой в лужу собственной блевотины. И уже не дышал. Шерсть свалялась, в ней образовались проплешины, в центре которых проглядывали язвы.

– На обратном пути надо будет закопать, – предложил Олег, когда они тронулись дальше.

– Вот ещё, – фыркнул Павел, – делать нам больше нечего, мёрзлую землю долбить. Пусть птички кормятся.

– А не отравятся они с такой кормёжки?

– Нет, он же не ел железяки, а просто тёрся о них. А наведённая радиация только от нейтронов образуется. Так что он практически чистый. Ну, если пыли не наглотался, конечно. Так что пусть тут лежит. Как всё растает, костяк в лес забросим. Если его раньше лисы не растащат.

Дальше след не петлял. Ровной ниткой тянулся до шоссе, пересекал его и спускался вниз к заливу. На берегу они обнаружили ещё один труп. А по льду медленно удалялись четыре серых пятнышка. Павел посмотрел в оптику. Волчица шла на север в сторону Финляндии. Медленно шла, с трудом переставляя лапы. За ней трусили трое волчат.

«Не дойдут», – подумал Павел, опуская винтовку.

– Почему ты не стрелял? – спросил Олег, когда они отошли от берега метров на двести. – Слишком далеко было?

– Нет, я из СВД их и в километре снял бы. Просто жалко стало. Волчица уводит их отсюда. Сама не дойдёт, старая уже. Из последних сил бредёт. А эти молодые, может и выкарабкаются.

Назад они вернулись почти к обеду. Павел, несмотря на возражения Олега, оставил его в садоводстве, а сам, вместе с двумя мальчишками, повёз хлеб в коттеджный посёлок.

* * *

На протяжении всей короткой осени напарники раздумывали над тем, чем занять людей с наступлением зимы, когда мороз загонит их под крышу. Разумеется, нужно будет заготавливать дрова и лучины, топить печи, готовить еду, стирать одежду. Но ведь этим будут заняты далеко не все и не постоянно, у большинства останется масса свободного времени. Чем можно заниматься зимой, сидя в четырёх стенах? Раньше таких проблем не существовало. Можно было смотреть телевизор, играть в компьютерные игры, трещать по смартфону. Можно было сходить в гости, в театр, организовать шопинг по магазинам. Некоторые даже книги читали. Прошли эти времена. Нет, книги как раз были. Павел большую часть своих книг держал именно на садовом участке. Дома-то складывать некуда. А тут благодать – отгрохал из строганых досок стеллаж во всю стену и жди, пока наберётся. Закончится место – можно ещё один сколотить. Собраний сочинений он, конечно, на участке не держал. Те почивали дома в шкафах. А тут хранились детективы, фантастика, даже немного фэнтези – среди этого жанра тоже интересные книги попадаются. Так что беллетристикой Павел мог обеспечить на зиму всех желающих. Но читать при лучине – это гарантированно посадить глаза. Света от небольших окон тоже маловато.

Имелась пара керосиновых ламп, но самого керосина во всём садоводстве нашли всего несколько литров. В коттеджном посёлке таких раритетов вообще не обнаружилось. Зато в посёлках Октябрьское и Местерьярви было найдено аж по три керосиновые лампы. На пятьсот эвакуированных и несколько десятков местных это капля в море.

Ещё было четыре бензиновых генератора: два в коттеджном посёлке и по одному в Октябрьском и садоводстве. Хорошие аппараты, но бензина жрут в среднем по литру в час. А где его брать? Военные сами на голодном пайке – на всю область ни одного НПЗ не осталось. Привозили, конечно. Когда канистру, а когда и две. Поэтому включали эти генераторы только по вечерам, часа на два максимум.

Всё остальное время народ обходился лучинами. Конструкция очень простая: вилка с раздвинутыми в стороны зубцами вставляется в горлышко заполненной песком бутылки, а та ставится в миску с водой (чтобы пожар не устроить). Наколоть из берёзового полена лучин – дело нехитрое. Этому даже мальчишки быстро наловчились. А вот всё время дежурить у импровизированного светильника, поддерживая огонь – не слишком удобно. Да и гарь скапливается в помещении. Но ничего, привыкли.

Короче, пока мужчины раздумывали, женщины нашли выход сами. Они просто занялись тем, в чём являлись профессионалами. Обычно учителя выходят на работу в конце августа, а первого сентября в школах уже начинаются занятия. А тут уже октябрь на носу, а школы нет. И дети вокруг не пристроенные бегают. Раз школы нет, значит, надо сделать так, чтобы была. Нет учебников, учебных пособий, тетрадей? А разве это главное? Неужели опытный учитель не сможет рассказать своими словами? Сорганизовались, прикинули, кто и какие предметы может вести, поделили детей школьного возраста, а таких было большинство, на четыре возрастные группы: младшего школьного возраста; четвёртый-шестой класс; седьмой-девятый классы и старшеклассники. В среднем получилось человек по пятнадцать. Охватить все предметы не получилось, но лиха беда начало – задействовали искусствоведов, экономиста, двух пенсионеров-математиков и одного физика. Ну, нет у них опыта преподавательской работы. Это что-то меняет? У медиков, допустим, его тоже не много, но и они решили поучаствовать. Глядя на это, и Павел с Олегом подключились. Военное дело и безопасность жизнедеятельности детвора, после недолгих теоретических пояснений, осваивала непосредственно на практике.

Под классы для занятий в бараках освобождали на половину дня несколько помещений. Парт не было. Вместо них сколотили из досок обычные лавки. Писали, подкладывая на колени короткий отрезок строганой доски. Тетрадок не было совсем, но вместо них из совхоза привезли не заполненные конторские книги. По одной на каждого из учеников. Роль доски играла снятая с петель дверь, вместо мела использовался уголёк.