Лукка сказал: - Я сразу подумал, что вы, наверное, англичанин. По-итальянски говорите хорошо, но не без ошибок.

- Надеюсь, за год моего пребывания здесь я сумею их исправить, - сказал Брук и повернулся к доктору Сольферини. - Вы, конечно, видели ту изумительную коллекцию, которую наш хозяин держит в своей - ему показалось неловким сказать «в своей гробнице» - в своей сокровищнице?

- Видел, разумеется, но не имел возможности…

- Англичане изобрели футбол, - заявил Лукко, - но забыли, как в него играть.

Поскольку реплика адресовалась ему, Брук недоуменно отвернулся от Сольферини.

- Простите?

- Вы ошибаетесь, считая футбол наукой. Футбол - это искусство.

- В чемпионате мира мы выглядели неплохо.

- На своих полях и с «карманными» судьями.

Звучало это настолько по-детски, что Брук даже не рассердился, только рассмеялся.

- Вряд ли мы смогли бы подкупить всех судей. Знаете, мы ведь бедная страна. Так вот, доктор, вы сказали…

- Я сказал, - продолжал Сольферини, - что хотя и был в сокровищнице неоднократно, никогда не имел возможности детально ознакомиться с её содержимым. Если эти вещи настолько ценны, как я думаю, хорошо бы профессору выставить их на обозрение в одном из музеев.

- Откуда они?

- Полагаю, найдены при раскопках могильников в Волатерре. Они, разумеется, на землях профессора и вскрываются под его контролем.

- А как насчет общественности?

- Публике доступа нет, но вы разумеется, получили бы его.

- Настоящая мужская игра осталась только в Европе и в североамериканских командах, - объяснял Лукка своей соседке, девушке с широко раскрытыми глазами. - Мы играем в футбол. Англичане играют в футбольный тотализатор.

- Ужас! - выдохнула девушка. Футбол был для неё китайской грамотой, но Лукка произвел фантастическое впечатление.

- А теперь скажите нам, что вы думаете об этрусском образе жизни, синьор Брук, - произнес профессор Бронзини со своего места во главе стола.

У Брука был готов совершенно нейтральный спич, но он был голоден, зол, что вообще заявился сюда, и к тому же его спровоцировал Лукка. Поэтому он сказал:

- Я считаю его весьма занимательным, синьор профессор. По моему мнению, он абсолютно точно соответствует стадии, которой достигла наша собственная современная западная цивилизация.

Профессор, расщелкнув зубами орех, спросил:

- Что вы имеете ввиду?

- Этруски первоначально были аристократией, опиравшейся на искусство и героизм, но выродились в аристократию богатства. Как только аристократия утратила боевой дух, утратила и волю властвовать. Вроде футбольной команды, которая покупает игроков за границей, вместо того, чтобы воспитывать их самим.

- Подумаешь, ну есть у нас бразилец - полузащитник, - защищался Лукка.

- Помолчи, Антонио, - сказал профессор. - Мы обсуждаем вещи поважнее твоего фубола. Можете как-то обосновать свои обобщения, синьор Брук?

- Согласен, я несколько преувеличил. Слишком мало мы знаем об этрусках, и ничего - наверняка. Но на основе имеющихся фактов я бы сказал, что этот народ лучше заплатил бы за что-то другим, нежели сделал сам. Античный грек умел слагать стихи, играть на музыкальных инструментах и участвовал в спортивных играх.

Этрурия исчезла, так что мы никогда не узнаем, владели ли этруски стихосложением, но знаем, что музыкой у них занимались рабы, а спортом - профессиональные гладиаторы. Вы согласны, профессор? - Обратился он к Бартолоцци.

Профессор Бартолоцци, тихий пожилой господин с козлиной бородкой и грустным взглядом, ответил:

- Полагаю, что сравнению греков с этрусками вы придаете слишком большое значение.

Этрусков иногда считают плагиаторами, но я не могу разделить эту точку зрения.

- Согласен, - сказал Брук. - Они, скорее, способные дилетанты, которые учатся на почтенных старых образцах и создают собственные мастерские поделки.

- Поделки? - вмешался Бронзини. - Если вы называете их скульптуру поделками, то у вас весьма странное представление о настоящем искусстве, синьор Брук.

- Разумеется, существуют исключения.

- Вижу, что сердцем вы римлянин. Ведь римляне - известные враги этрусков, - профессор теперь обращался ко всем. - Эта вражда была вызвана завистью. Этруски сделали римлян римлянами. Из захудалой деревушки Рим превратился а огромный город с храмами, театрами, мощеными улицами, общественными зданиями…

- И канализацией - добавил Брук.

- А вы все посмеиваетесь над их достижениями?

- Совсем наоборот. Канализация - их наибольшее достижение. Колизей в руинах, но главный сток - «клоака максимум» - функционирует до сих пор.

- Вашу позицию я считаю типично римской смесью невежества и дерзости, синьор Брук.

- Нет смысла спорить, - сказал Брук. - Этруски были настоящими людьми. Жизнью они наслаждались больше, чем любые их современники. Больше, чем большинство современных людей, правильнее сказать. И куда бы они не ушли из своих великолепных гробниц, желаю им только добра.

Ужин продолжался. Бруку все тяжелее было сохранять бдительность, поскольку приходилось постоянно прихлебывать из неустанно доливаемой чаши. В беседе с доктором Сольферини и его женой он исчерпал уже все возможные темы и настолько устал, что стал думать по-английски и переводить потом на итальянский.

Напротив него капитан Комбер развлекал веселую брюнетку - итальянку. Похоже было, что он читает стихи Горация по Макколею, переводя их притом на итальянский.

Когда он дошел до того места, где «лунная пена ласкает ноги дев, чьи отцы уехали в Рим», это так развеселило его соседку, что она, положив ему голову на грудь, тихо и элегантно заблевала рубашку. Одновременно что-то толкнуло Брука в плечо и он увидел, что синьора Сольферино уснула. Повозившись, чтобы дать ей лечь поудобнее, он тоже закрыл глаза.

Неизвестно, сколько прошло, но гости зашевелились и Брук понял, что ужин кончился. Усадив синьору Сольферини вертикально, он, весь разбитый, еле встал с кресла. По часам было без четверти четыре.

Встретив на террасе Комбера, Брук спросил:

- Что вы сделали с той брюнеткой?

- Без особых хлопот передал её земляку, с которым они отправились в оливковую рощу послушать цикад. Ну, я вас предупреждал, что это будет не обычная вечеринка, а?

- Предупреждал, - признал Брук. - И впредь такие предупреждения я буду воспринимать всерьез.

Профессора Бронзини в окружении самых стойких гостей они нашли в прихожей. Он демонстрировал свое мастерство игры на флейте и как раз исполнял нечто вроде «Летней идиллии в лесу».

- Вы уже уходите? - спросил он. - Так не годится, дорогие друзья. Вам что, завтра на работу? Истинный этруск никогда не думает о завтрашнем дне. Но я забыл, вы не этруск, вы римлянин. Дисциплина Романа. Свод правил, начинается с умения владеть собой и кончается властью над другими. Топорик и фашио, не так ли?