— Рад снова видеть тебя, сынок, — мне показалось, что папа собирается игнорировать Эмми, но нет, он повернулся к ней и произнес: — Я думал, что ты принесешь в нашу семью несчастье, — он сделал небольшую паузу и убежденно добавил: — И сейчас так думаю.

Услышав это, Амаранта вздрогнула, но промолчала. Я хотел заступиться, но отец жестом остановил меня.

— Но это не значит, что я что-нибудь имею против тебя, — отец улыбнулся, и морщины на его лице стали глубже. — Если один из моих сыновей считает тебя верным другом, а второй любит всем сердцем, то мне остается лишь одно, — он снова замолчал, но лукавая улыбка, прятавшаяся в уголках его губ, убедила меня, что ничего страшного нас не ожидает, — принять тебя в нашу семью.

Сказав это, отец одновременно обнял меня и Эмми, которая выглядела потрясенной и, кажется, не знала, как реагировать на его слова. После того как все немного успокоились, мы дружной компанией отправились на поиски ночного ресторана, чтобы отметить воссоединение семьи. Амаранта, конечно, пошла с нами, хоть и не разделяла наших кулинарных пристрастий.

Вечер прошел в дружелюбной и веселой атмосфере. Мы поделились с отцом подробностями своих приключений, пояснив в конце, что отныне мы в Питере персоны нон грата. Он тоже рассказал несколько забавных случаев, которые произошли в наше отсутствие. Мы обсудили предстоящий Ксюшин отъезд домой. Она, конечно, хотела бы побыть с нами подольше, но понимала, что пришло время вернуться к матери.

Но как бы непринужденно ни протекала беседа, я не переставал краем глаза следить за Эмми. Она держалась в стороне от общего веселья и старалась улыбаться, но было заметно, что это дается ей с трудом. Амаранта почти не принимала участия в разговоре, а ближе к середине ночи, извинившись, вышла. Повинуясь плохому предчувствию, я пошел следом.

В женском туалете Эмми не оказалось, и я через заднюю дверь вышел на улицу. Там-то мы и столкнулись.

— Хочется верить, что ты собиралась сказать «прощай», прежде чем уйти, — произнес я, и Амаранта обернулась на звук моего голоса.

Конечно, Эмми ушла неспроста. Она не собиралась возвращаться в ресторан, решив, по всей видимости, незаметно исчезнуть.

— Мне показалось, что так будет проще, — виновато призналась девушка.

— Могу я узнать, почему? — Я был уверен, что после всего пережитого имею право знать, почему она решила меня бросить.

— Причины не изменились, — Эмми закусила нижнюю губу. — Пока я рядом, и ты, и все посетители этого ресторана в опасности.

— Мы убили Лидию. Так что теперь мы всегда и везде будем в опасности независимо от твоего присутствия.

— Меня он будет искать особенно тщательно, — возразила Амаранта.

— Тебе не кажется, что ты переоцениваешь свою значимость для Грэгори? — спросил я, чувствуя, как закипает злость. Не хотелось верить, что после всех совместных испытаний она все же способна уйти.

— Дело даже не во мне. Грэг просто не любит проигрывать, — обескураживающе честно проронила Амаранта. — Он не оставит меня в покое. Никогда, — последнее слово было произнесено с особым нажимом.

— А как же я? Обо мне ты подумала? — с отчаянием спросил я. — Как мне жить дальше? Ведь ты — все, что у меня есть. Все, что имеет для меня значение в этом мире.

— Мне ведь тоже нелегко. Разве ты не видишь, что я все еще люблю тебя?

— Тогда просто останься, — я шагнул к ней навстречу и взял за тонкую руку. — Останься со мной, — повторил для пущей убедительности.

— Это будет ошибкой.

— Ну и пусть — в азарте перебил я, — людям свойственно совершать ошибки. К тому же мы никогда не узнаем, так ли это, если не попробуем.

Я видел, что Эмми колеблется, и осознавал, что просто не могу допустить, чтобы она приняла решение не в мою пользу. Не позволяя Амаранте опомниться, я притянул ее за руку так, что наши тела соприкоснулись, и почувствовал, как вздымается и опускается ее грудная клетка, совсем как у обычного человека. Наклонившись к Эмми, я поцеловал полуприкрытые веки, коснулся распущенных шелковистых волос. Опустив руку на гибкую талию, слегка прижал девушку к себе, стремясь полнее ощутить тепло ее тела, поймать его, удержать хотя бы на мгновение.

— Ты — мой ангел, моя путеводная звезда. Без тебя я заблужусь в темноте. Не обрекай меня на одиночество, — шептал я как заклинание.

Немного отстранившись, заглянул в лазурно-синие глаза, надеясь найти в них долгожданное «да». Сердце замерло на краткий миг в ожидании ответа. Кажется, я даже перестал дышать, так безмерно страшно мне было в тот момент снова услышать отказ.

Неожиданно Амаранта улыбнулась и склонила голову ко мне на грудь. Ее плечи дрожали, и я затруднялся определить, плачет она или смеется. И то и другое казалось одинаково возможным.

— Это значит да? — переспросил я неуверенно, не зная, как трактовать такое поведение.

— Боже мой, ну конечно, да! — вскинув голову, всхлипнула Эмми. — И как я только могла подумать, что способна тебе отказать…

Старый добрый «Мерседес W 107» увозил нас прочь от Самары. Ночная автострада переливалась огнями от фар встречных машин. Они напоминали маленькие вселенные, движущиеся в темноте космоса. Казалось, за переделами этой узкой дорожной колеи нет жизни, и мир существует только здесь и сейчас. Я вдруг понял, что мне нравится путешествовать по ночам. В этом даже есть некая романтика.

Удобно устроившись рядом с отцом, я вполуха слушал беззлобные жалобы Димки на то, что сзади стало тесновато. Братишка привык, что он является полноправным хозяином заднего сиденья. Ни я, ни отец не обращали внимания на его причитания, а он, похоже, нисколько этому не удивлялся.

Обернувшись назад, я встретился взглядом с самыми прекрасными глазами на земле. Их бесконечный синий омут, как всегда, действовал на меня одурманивающе, и я подумал с улыбкой, а настанет ли когда-нибудь такой день, когда я смогу спокойно взглянуть в них, так чтобы внутри меня все не сжималось от головокружительного чувства обожания. Надеюсь, это никогда не произойдет.

— Как ты тут? — с нежной заботой поинтересовался я у Амаранты. — Он еще не слишком тебя достал?

Эмми покосилась на сидящего рядом Димку и лукаво улыбнулась.

— Если он мне окончательно надоест, я просто прокушу ему шею, — сказав это, она резко повернулась к брату и с рыком оголила клыки.

Димка от неожиданности подавился следующим словом.

— Ты видел, папа? — Брат мгновенно пришел в себя и возмущенно обратился к отцу. — Она чуть не укусила меня!

— Если ты не замолчишь хотя бы минут на десять, я даже позволю ей это сделать, — будничным голосом отреагировал отец.

От такой наглости Дима потерял дар речи, а мы трое одновременно рассмеялись.

Безмерное, всепоглощающее счастье обрушилось на меня. Сбылось все, о чем я только смел мечтать, и уже не имеет значения, что ждет впереди. Вместе мы сможем преодолеть любые препятствия. Так казалось мне в тот момент, так хочется думать и сейчас. Но, увы, теперь я уже не так в этом уверен.