Нет, на самом деле хотел отвлечься. Или произвести впечатление. Ага, да… впечатление доброго и компанейского. И каменный стояк тут совершенно ни при чём. Хотя, чёрт… в тот момент ни о чём другом думать не хотелось. А потом… нельзя однозначно сказать, что это было… её запах, её взгляд, возможно… возможно, какой-то звук или вздох… И он сорвался. Отпустил себя, забыл о контроле. Только желание и только удовольствие. Острое и опасное. Ранящее, подавляющее, уничтожающее. Удовольствие на грани разумного, а, может, и за гранью. Он даже не сразу понял, что Анита не пытается выбраться, а захлёбывается в этой агонии вместе с ним. Понял и мощная вспышка здравого смысла буквально ослепила. Ведь он точно знал, что не хочет прогибать её под себя. Кого угодно, только не её. Аниту он хотел сохранить для эстетического удовольствия и предвкушающего наслаждения. Нужно было остановиться. Вот только она оказалась против. Тут же сверкнула злыми глазищами, вывернулась из объятий и закрылась от прикосновений и взглядов бронированным безразличием. И тут уже сыграло самолюбие. Какого чёрта он тянет? Кому пытается угодить? Под кого подстроиться?.. Наплевал на любые доводы разума и отжал у судьбы свою мечту.

Анита кричала, угрожающе шипела, сыпала проклятьями. Она вырывалась и выкручивалась, но стонала от удовольствия, понимая, что сделать этого не получается. Она хотела видеть рядом с собой того, кто сильнее. Как и любая женщина, хотела оказаться слабой и беззащитной перед ним. А ещё очень хотела, чтобы выстроенный по какой-то непонятной схеме идеал, наконец, начал соответствовать указанным пунктам. И дело было не в сексе. Дело было в прелюдии. Очередная игра, в которой он должен! В которой обязан выйти победителем, а иначе приза не получит.

Это была схватка. Это было расставление приоритетов. Это было разделение позиций и сил. То самое место, в котором она не хотела лидировать, в котором хотела уступать.

Сразу после она вдруг показалась понятной, доступной, правильной. Не было теней и полутеней. В этот короткий момент после близости она пришла одна. Без своих заморочек, дьявольских планов, упрёков и недосказанности. И Магницкий ответил тем же. Потому и обрисовал свои планы. Да кого он обманывает?! Он изначально хотел, чтобы Анита была рядом. Не в качестве напарника, не в качестве жертвы, а только как любимая женщина. И эта была та самая любовь, которая не требовала выверенной логической цепочки, объяснений, доказательств. Она просто есть. Всегда была. С момента первой встречи. Вот только прежде призрачная, мягкая, осторожная. Любовь взрослого мужика к доброй и милой девочке. А сейчас иначе. Сейчас любовь на грани. Она испытывала на прочность и по-живому срезала остроконечные выступы, которыми успели обрасти за те годы, пока были не вместе.

Магию разрушила случайная фраза. Фраза его брата. Макс обычно её использовал, привлекая внимание противоположного пола. Попалась! Но при этом не выглядела ни виноватой, ни расстроенной этим фактом. Анита тут же дёрнула себе в защиту надменную улыбку и ледяной налёт во взгляде. Была мысль, что и словато эти произнесла нарочно. Как очередной элемент пазла. Швырнула ему, позволяя в красках расписать всевозможные варианты развития событий. Она швырнула, а он схватился. Тут же изнутри попёрли ядовитые шипы, которым плевать, кого ранить, кого убивать. И странным было осознавать, что сейчас… вот именно сейчас Анита его не боится. И пожалуй, никогда не боялась.

Обманом показались все её слова, все действия. Не актриса, нет… умелый кукловод. Если и было в ней что живое, так давно выгорело. Вулкан. Сильный, мощный… но забытый. Не потухший, а всего-навсего спящий. Он позволял глупцам возомнить себя покорителями стихии, а потом сжигал дотла, ведь вулканы по-другому не умеют. Вот и сейчас Магницкий ощущал отвратительный смрад тлеющей кожи: он подошёл слишком близко. Интерес замкнулся на Ани. Он окунулся в неё с головой. Горел в ней и захлёбывался собственной эйфорией. А самое странное, что как никогда чувствовал себя живым. И эта боль, что пульсировала внутри… самое прямое тому доказательство.

Появление незваного гостя лишь оттянуло пусть и эффектный, но неминуемый финал. Анита смотрела на него принципиально твёрдо, до невозможного упрямо. И его желание открыть дверь, было чем-то сродни соломинке, брошенной утопающему. Это их близость тонула. Понимание, доверие жадно хваталось за бунтующую водную гладь. В тот момент Магницкий спиной чувствовал её взгляд и мечтал избавиться от старого знакомого как можно быстрее. Его длинные путанные речи раздражали, пустые слова заставляли скалить зубы, скрипеть ими. Анита набирала силу, превращалась в пульсирующий сгусток энергии. Мощный, грозный. Разговор не задался, а его собственной выдержки едва хватало на то, чтобы не сорваться на откровенный крик. Какие уж тут диалоги… И вот тогда он увидел её портрет. В памяти всплыло лицо Макса. «Женюсь, брат!» – выкрикнул тот. И глаза у него были развесёлые. Точно сумасшедший, он смеялся и паясничал. Он тогда много говорил, но не мог скрыть за словами своего состояния счастья. Он был влюблён. Магницкий задержал дыхание. Что же… в ту, что была изображена на портрете, можно было влюбиться. Сильная, волевая. И под показательной аристократической кротостью спрятан стальной стержень. Это характер. Это умение принимать решения. И едва уловимый налёт безразличия к тому, которого совсем скоро не станет, ведь на Макса она в тот момент так и не посмотрела…

Хотелось бы сказать, что перед глазами тогда потемнело от злости. Хотелось бы заверить, что не помнил сам себя. А ещё… ещё угасала жалкая и никчемная надежда, будто Анита сможет всё объяснить. К сожалению, эта надежда угасла до того, как он пожелал задать свой вопрос. В тот самый момент её было не жаль. «Растоптать, размазать, уничтожить» – взвыло оскорблённое самолюбие. «Стереть с лица надменную улыбку и стереть само лицо!» – вопило давно забытое желание убивать. И настал тот самый момент, когда сознание отключается, когда жажда крови становится важнее воздуха, когда чужие крики заменяют пульсацию собственной крови.

Когда в руках Аниты оказался пистолет… его пистолет. И когда только успела?.. Тогда Магницкого хватило только на то, чтобы ядовито усмехнуться. В крови ещё гулял шальной адреналин и сознание отказывалось срабатывать. Прозвучал выстрел, руку обожгло болью. Недостаточной, чтобы его остановить, но вполне допустимой, чтобы опомниться.

Анита обвиняла. Его, Макса, судьбу, собственного отца. Она горела в этой ненависти и мечтала испепелить ею всех окружающих. Кричала и плакала, возможно, даже не замечая этого. А потом выдохлась. Стойка уже не была столь уверенной. Её водило. Хватка на пистолете обмякла. А он отчего-то по-прежнему не нападал, медлил. И отпустил, зная, что делать этого нельзя ни при каких обстоятельствах. Что это было? Принял её сторону, был удовлетворён объяснениями? Едва ли… Но охватившая его тоска в тот самый момент оказалась сильнее. Мужчины не должны демонстрировать слабость, но в тот момент ничего, кроме неё, ни в теле, ни в голове не осталось. Не прошло и пяти минут, как Магницкий об этом пожалел, но Ани была слишком далеко. И дело оказалось даже не в расстоянии. Она решительно оборвала то, что их связывало. Она считала сделку оконченной, а его роль в своей жизни завершённой. И плевать, что чувствует в тот самый момент. Логика и расчёт… это ведь куда важнее.