— И со мной было так же. Можно тебе кое-что показать? — спросил я. — Мне кажется, меня изгнали как раз из-за этой рукописи.

Достав из кармана письмо, я протянул его Дождесвету. Поднеся страницы поближе к глазам, псович стал, щурясь, их изучать.

— Ну да, ну да, — пробормотал он. — «Гральзундская изысканная» с предприятия «Верходеревная Бумажная Фабрика». Двести граммов. Шероховатый край, вероятно, устарелый станок…

— Сомневаюсь, что Смайк решил избавиться от меня из-за бумаги с неровным обрезом, — решился прервать я. — Дело в тексте.

Дождесвет начал читать. В пещере воцарилась тишина, я внимательно изучал малейшие перемены в его лице. Чтение явно его увлекло. Временами он посмеивался, потом на несколько минут заходился кашлем, а однажды я увидел, как из уголка глаза у него скатилась слеза. Насколько хватило у него сил, он выпрямился на подушках, державшая страницы рука сильно дрожала.

Гольго поглядел на меня озабоченно, и мне тоже пришло в голову, что, возможно, чтение Дождесвету не по силам. Но тут псович опустил письмо и некоторое время сидел молча, только дышал тяжело.

— Благодарю тебя, — сказал он, наконец. — Это самое прекрасное, что мне когда-либо доводилось читать.

— У тебя есть какие-нибудь догадки, из-под чьего пера это могло выйти?

— Нет. Но я понимаю, почему Смайк изгнал его вместе с тобой. Оно слишком хорошо для мира наверху.

Дождесвет вернул мне рукопись, и я снова ее спрятал.

— Можно задать тебе вопрос? — решился я.

Охотник за книгами кивнул.

— Извини, но мне слишком уж любопытно. Твои поиски Тень-Короля… хотя бы отчасти увенчались успехом? Ты его видел?

Псович уставился перед собой застывшим взглядом.

— Видел? Нет. Слышал — часто. Касался — однажды.

— Ты его касался, но не видел?

— Да, было совершенно темно, он спас меня от книжного стеллажа, которым хотел придавить меня Ронг-Конг Кома. Я лишь мельком его коснулся, и при этом… Подай мне вон ту шкатулочку, Гольго.

Гольго протянул Дождесвету маленькую черную шкатулку. Псович открыл ее и протянул мне.

— Вот что я сорвал с его одежды.

В шкатулке лежал маленький клочок бумаги, покрытый неразборчивыми значками.

— Постойте! — вырвалось у меня.

Порывшись по карманам плаща, я извлек несколько клочков, которые привели меня к книжнецам. Я поднес их к тому, что лежал в шкатулке. Они были идентичны.

— Сюда я попал благодаря этим бумажкам, — объяснил я. — Они были разложены как след в лабиринте.

— Это значит, ты тоже встречал Тень-Короля! — разволновался Дождесвет.

— Да, и, выходит, он спас меня от Хоггно Палача.

— Ты попал в лапы Хоггно и остался жив? — удивленно переспросил Дождесвет.

— Кто-то отрезал ему в темноте голову.

— Вполне в духе Тень-Короля. Похоже, он спас нас обоих.

— Все это очень мило, — вмешался Гольго. — Но меня очень беспокоит, что Тень-Король знает, где мы прячемся.

— Не думаю, что вам это во вред, — возразил охотник.

— Ты догадался, в чем его великая тайна? — спросил я.

— Вероятно, в ужасном облике, — негромко ответил Дождесвет. — Или он хочет скрыть, что выглядит далеко не так страшно, как мы думаем.

— Совсем, как и мы, — поддакнул Гольго. — Мы, книжнецы, тоже пожинаем плоды дурной славы.

Дождесвет снова сел прямее.

— Но ты ведь здесь не для того, чтобы болтать о Тень-Короле. Хочешь узнать, как тебе отсюда выбраться, Мифорез?

— Ну, — осторожно протянул я, — было бы весьма полезно.

— Хорошо, вероятно, я сумею тебе помочь. Только дай тебе сперва кое-что расскажу и прошу, слушай внимательно.

Подавшись вперед, я навострил уши.

— В безопасности, я хочу сказать, по настоящему в безопасности, ты только здесь, у книжнецов. Через катакомбы нет простого пути. И даже если ты выберешься наверх, то, едва показавшись на поверхности, столкнешься со смертью. Это тебе понятно?

— Из-за Смайка?

— Ты дальше двух улиц не сумеешь уйти. Судя по тому, что поведал мне Смайк перед тем, как спровадил в катакомбы, дело обстоит так: сейчас ты сидишь в самой охраняемой тюрьме в Замонии, и Смайк захлопнул за тобой дверь. И горе тебе, если ты ее покинешь. Весь Книгород наводнен его шпионами.

— А если мне повезет?

— Да, возможно. Возможно, тебе повезет, и все подручные Смайка вдруг ослепнут в тот самый момент, когда ты выползешь из канализационного люка.

— Я мог бы замаскироваться. Сбежать тайком.

— Взгляни на происходящее с другой стороны: тебе повезло. Ты жив! Тебя могли бы убить охотники. Сожрать сфинххххи. Есть тысячи способов встретить в лабиринте ужасный конец. А ты попал в этот благополучный мирок. К созданиям, которые почитают литературу. Ты литератор. Писать можно где угодно. У тебя есть доступ к самой необычной библиотеке Замонии. К странной еде и спертому воздуху ты привыкнешь. Про солнце и чистое небо забудешь. Ну, не совсем, но думать о них станешь все реже и реже.

— Так есть путь или нет? — нетерпеливо перебил я. Дождесвет ведь говорил, что время у него на исходе.

— Ну ладно. Вижу, ты решился. Хорошо. Но повторю еще раз: и этот путь небезопасен. В катакомбах Книгорода трудно что-либо предугадать. Но про этот путь ни один охотник за книгами не знает. Он слишком тесен, чтобы в нем могли притаиться крупные хищники. У него нет ответвлений, в которых можно заблудиться, и он ведет прямо наверх.

— Но в какое именно место?

— Не прямо на поверхность, но достаточно близко от нее. Оттуда даже слышно город.

— Похоже, реальный шанс.

— Тебе придется долго ползти и карабкаться. Но если хватит сил, рано или поздно ты выберешься.

— А почему ты не пошел этим путем?

— Разве по мне скажешь, что я способен долго ползти?

Я не нашелся что ответить.

— Поистине трудно станет, когда ты попытаешься покинуть город. Тебя будут преследовать охотники. Готов поспорить, за твою голову назначена награда, да и за мою тоже. Ты станешь тосковать по катакомбам. Пожалеешь, что не остался у книжнецов. — Дождесвет крякнул. — Так вот. Это все, от чего я тебя хотел предостеречь. Теперь у тебя есть время подумать над своим решением. Если ты покинешь владения книжнецов, лично я не поставлю за твою шкуру и четверть пиры.

Я заглянул в налитые кровью глаза Дождесвета.

— А ты рискнул бы, если бы смог?

Охотник вскинулся, схватил меня за плечо, его глаза сверкнули.

— Да, рискнул бы! — проскрипел он. — Из последних сил! Лишь бы еще раз почувствовать шкурой солнце, лишь бы один-единственный раз вдохнуть чистого воздуха — оно бы того стоило!