– Да, судя по всему, и это племя будет кочевать. Им тоже вода и жратва нужны.

Два дня род Онго почти бегом уходил все дальше и дальше. Петька определил, что путь лежит на северо-восток. Они все дальше отдалялись от океана, уже, наверное, были в середине континента, и это его пугало. Как они будут возвращаться в цивилизованные места?

Нама продолжала опекать Петьку. Никто не смеялся над этим, а наоборот, Петьке казалось, что остальные одобряют такое покровительство. Он перестал стыдиться и стесняться.

Вдруг племя остановилось. Разведчики, что шли впереди, подали знак опасности. Они с высоты пологого холма увидели вдали стадо домашнего скота, а еще дальше – нечеткие очертания хижин и дымки костров.

Онго торопливо кричал что-то своим воинам, размахивал руками, указывая на север. Наверное, это должно было означать, что двигаться надо именно туда. Разведчики вернулись, переговорили с вождем, и все бросились на север.

Но спокойствие было недолгим. Вскоре их заметили несколько пастухов, и до них донесся клич, который мог означать только погоню. Она вскоре и появилась. С полсотни воинов налегке бросились преследовать маленькую группку маконгов. Те заметались, ища спасения. Лица преследуемых посуровели. Всем было понятно, что их теперь ожидает. Мужчин всех до одного перебьют вместе со старухами, а молодых женщин и детей отдадут победителям в рабство. На этом и будет покончено с одним из родов маконгов.

– Вождь называет это племя тжимба, – сказал Гардан, когда им удалось ненадолго спрятаться и отдышаться. – Нас не оставят в покое. Обязательно произойдет битва. Плохи наши дела.

– А мушкет и пистолет! Может, отобьемся? – с надеждой в голосе сказал Петька.

– Поглядим, как все получится, но мне кажется, что род Онго исчезнет. Не выстоять им.

К вечеру их все же настигли, и Онго с отрешенным видом отдал распоряжение прекратить бег и отдохнуть перед решительной и последней схваткой. Он хладнокровно распоряжался, его слушались беспрекословно. Женщины молча и стойко готовились встретить судьбу. Они прижимали своих детей к груди, успокаивая их и лаская. Мужчины были готовы умереть в бою, защищая свой род.

На открытом поле крохотная группка маконгов выстроилась в ожидании врага. Воины неприятеля мерным беглым шагом, оглашая воздух победными кликами, быстро приближались, потрясая копьями и дубинками.

Маконги приготовили луки с отравленными стрелами и копья. Это были единственные их средства защиты. Гардан с Петькой укрылись за деревом, растущим поблизости, установили мушкет на суку. Вскоре тжимба настолько приблизились, что маконги стали пускать стрелы. Они мало причиняли врагам урона, но в будущем почти все малые ранки окажутся смертельными. А пока враги только разъярились еще больше и стремительно помчались на маконгов.

– Гарданка, стреляй в самого главного их вождя! Вон он, на нем шкура с пятнами надета, – крикнул Петька, указывая на приближавшуюся грозную толпу.

Гардан молча кивнул, давая понять, что понял, и выстрелил. До наступающих было уже шагов двадцать. Грохот выстрела разнесся по полю, а вождь тут же покатился в траву, теряя свое оружие.

Оглушительный звук мушкетного и последовавшего за ним пистолетного выстрела Петьки и два свалившихся военачальника сразу остановили наступавших. Они сбились в кучу вокруг тел вождя и его сородича. Наступление захлебнулось. За это время Гардан успел перезарядить мушкет и снова выстрелил. Еще один воин упал, схватившись за живот. Выстрел из пистолета довершил панику. К тому же Онго приказал сражаться насмерть, не считая врагов, и все его люди бросились на толпу тжимба.

Те будто оцепенели и совсем не сопротивлялись, особенно когда увидели среди бегущих на них маконгов двух необычного вида белых людей, размахивающих шпагами. А когда эта маленькая группа врезалась в толпу врагов, те, издав горестный вопль отчаяния и страха, бросились наутек. Вдогонку их поражали копья маконгов.

Петьке пришлось всего только раз уколоть черное тело, как все неприятели уже побежали. Догонять их ему никак не хотелось. Он с сожалением взирал на корчившегося у его ног невысокого негра, из раны в животе которого обильно сочилась кровь. Глаза врага были удивленными, с примесью страха.

Петька отвернулся от посеревшего лица. Ему стало нехорошо. Он не хотел убивать и с недоумением нашел глазами Гардана, который с остервенением настигал убегающих, колол их и рубил по головам. Мушкет он бросил и теперь отводил душу в рукопашной, избивая врагов маконгов.

Слабость охватила все тело Петьки, он очнулся только тогда, когда рядом села Нама, оглаживая его волосы грязной дрожащей рукой.

Она настойчиво потянула его за собой, тот покорно поплелся за нею, сознавая, что не сможет отказать девушке в ее стремлении помочь ему. А переживал он случившееся очень тяжело и никак не мог понять, как это Гардан так легко и спокойно может относиться к убийству, хотя это происходит и во время боя.

Когда Петька вернулся в разбитый уже лагерь, там царил праздник. Воины вернулись радостные – никто не был убит. Двое легко ранены, но это уже никого не волновало. Ликование по поводу победы вылилось в грандиозный пир. Воины маконгов пригнали трех коров из стада тжимба и теперь разделывали их, готовясь насытить свои необъятные желудки.

Тжимба сумели удрать, хотя потеряли семь воинов убитыми и множество раненых, которым удалось пока убежать с помощью товарищей.

На ребят смотрели как на богов, предлагая самые вкусные и сочные куски мяса, а его теперь было так много, что Петька никак не мог понять, куда они подевают столько еды. Однако уже сейчас женщины разрезали его на тонкие ломти и подвешивали на просушку. Дети добросовестно отгоняли мух ветками кустарника.

В селении тжимба набрали много воды, теперь каждый мог пить, сколько мог и хотел, а хотели они очень много. Их животы могли вместить столько, что Петька от удивления не мог закрыть глаза.

Всю ночь горели костры, маконги отъедались дармовой жратвой. Потом они спали крепко и долго, не заботясь ни о чем.

Не прошло и двух недель со времени битвы, как ребята вконец обеспокоились. Род Онго неуклонно двигался не в том направлении, которое бы устраивало наших путников.

– Гарданка, нам нужно срочно что-то решать. Мы и так уже очень далеко отошли от океана. Теперь как нам вернуться к нему?

– И не говори. Ужасно тоскливо стало. Невмоготу уже!

– Ты гляди, сколько теперь дней нам пробираться на запад! Сумеем ли? Это же сотни верст! А боевого припаса осталось совсем мало. Как без него добыть еду?

– Ну, немного мы уже научились это делать, хоть еда и ужасная. Но все это меня очень беспокоит.

– Одно утешает, что пустыня, судя по всему, кончилась тут. Но никто не знает, как оно там, на западе.

– Словом, Петушок, надо рвать отсюда, и побыстрей, пока мы совсем не затерялись в этих просторах.