— Кхм… Как-то сие не очень выглядит… — сухо обронил Тоётоми.

Златка метнула на него уничижительный взгляд — из-за больной шеи ей пришлось для этого развернуться к японцу всем корпусом, едва не сбросив при этом с колен голову Змаевич. Инна не сдержала стона.

— Ой, прости! — ахнула болгарка.

— Нет… Это ты меня прости… Если сможешь… Я понятия не имела, что творила… И сперва если и огорчилась — то лишь тому, что голем тебя не убил… Но потом, когда пришла в лазарет — насладиться местью… Когда своими глазами увидела, что учинила… Меня словно молнией поразило… Но я снова ничего не могла поделать… Только теперь — не имела сил помочь…

— Зато сегодня ты нам здорово помогла, — заметила Златка. — Если бы не ты — големы бы нас разорвали!

— Если бы не я, все вообще было бы иначе… Ты не пропустила бы полевой выход, вы бы нам не проиграли — и поехали бы в Китай вместо нас… Тоётоми бы не взломали — и не пришлось бы с големами бодаться…

Про то, что мы явились в Поднебесную ради спасения Ясухару, Инне рассказала Оши — с разрешения Муравьевой, как я понимаю. Дух, к слову, была заперта в яме вместе с нами — чтобы преодолеть наложенную на узилище защиту и вырваться на волю, не хватало и ее способностей.

Из-за этого, собственно, вот уже три часа как мы не имели связи со Светкой. Последние же новости из императорской лечебницы, принесенные Оши перед самым нашим попаданием в яму, были не слишком утешительными: лучше Терезе не становилось. Правда, и явного ухудшения не наблюдалось — наверное, стоило порадоваться хотя бы этому.

— А големов на нас та китаянка наслала — ну, из триады? — ни к кому конкретно не обращаясь, задала вопрос Маша.

— Кингжау, — должно быть, на автомате выдал Ясухару. — Шу Кингжау — так ее зовут. Она говорила, что интересуется Японией, — виновато посмотрев на Златку, развел он руками. — В Китае сие не особо поощряется…

— Я сначала подумала, что големы запрограммированы защищать гробницу… — снова заговорила Змаевич. — Но пергаменты были только у каждого сотого из них, остальные стояли пустые, а иные — и вовсе испорченные… Наверное, тех, что вас атаковали, действительно перенастроила триада — в своих интересах… Но утверждать не возьмусь…

— Не очень понято, чего триада хотела этим добиться, — заметил я.

— Ну, как чего: не дать нам отбить Ясухару, — предположила Муравьева.

— То есть триада знала, что мы за ним придем — и именно в музей? — с сомнением покачал головой я.

— В другом месте подстраховались бы иначе, — пожала плечами Маша.

— Какая предусмотрительная триада!

— По ходу, здесь, в Китае, у них все по строгому графику, — пробормотал Тоётоми. — Даже преступления.

— Ну, может быть… — не стал спорить я.

— Еще одно… — прошептала между тем Змаевич. — Я все о своем… Там, в Федоровке… Я подкинула к останкам голема обрывок черновика Воронцовой… Чтобы подумали на нее. На самом деле, взяла первый попавшийся клочок — не глядя даже, чей он… Ясно было только, что не свой… Когда вернетесь… Извинитесь за меня перед молодой графиней…

— Сама и извинишься, — обронила Златка.

— Не уверена… Силы уходят… Я словно таю… Целителя бы… А то…

— Если бы китайцы желали нашей смерти — так взяли бы и убили, — заявила «Иванова». — А раз держат здесь — значит, помереть не дадут!

— А может, сие и есть способ казни? — хмыкнул Ясухару. — Уморить в яме? Очень по-китайски!

Царевна снова недовольно на него зыркнула — на этот раз как-то ухитрившись не потревожить Инну. Хотя, может, Змаевич просто впала в забытье и не почувствовала сотрясения.

— Мы все-таки иностранцы, — заметил я. — Должен быть хоть какой-то суд…

— Вот только не факт, что нас на него пригласят, — буркнула Муравьева. — Возможно, уже все решено заочно.

— А за что вообще нас наказывать?! — взвился я. — За десяток разбитых истуканов? Которые сами же на нас и полезли?

— Не просто истуканов — а бесценных старинных реликвий, — хмыкнула Маша. — Две тысячи лет простояли, а тут пришли мы и… И вообще, не за них, а, скажем, за осквернение священной гробницы Первого императора!

— Звучит так себе… — не смог не признать я.

— Вот и я о чем!

На какое-то время в яме установилась гнетущая тишина.

** *

Правильный черный шестиугольник высотой в добрую сажень возник у стены ямы, когда шел уже шестой час нашего в ней заточения.

«Ого!» — первой заметила аномалию Оши.

— Это то, что я думаю? — вскинула голову Муравьева.

— Княжья тропа! — вымолвил Ясухару, торопливо поднимаясь с корточек и делая шаг к шестиугольнику. — Как тогда, в Америке! — протянув руку, японец осторожно коснулся черной плоскости, но пальцы его, судя по всему, уперлись в преграду. — Не пускает, — подтвердил мою догадку Тоётоми.

— Тогда зачем она здесь? — спросила Маша, вставая рядом с Ясухару.

— Может, это не вход, а выход? — предположил я. — Кто-то идет сюда, к нам?

— Разве они не двусторонние? — повела бровями Муравьева, в свою очередь касаясь тьмы Княжьей тропы — и ее кисть прошла внутрь беспрепятственно. — О, а меня впустила…

В следующий миг что-то будто рвануло ее изнутри за руку, и, коротко вскрикнув, Маша исчезла в черном портале.

Вскочив на ноги, я метнулся за девушкой и лишь чуть-чуть не успел ухватить ее за мелькнувший в воздухе сапог. Рванулся вперед и Тоётоми — но снова врезался в непреодолимый заслон. Меня же ничто не остановило — даже наоборот. Погрузив по инерции внутрь тропы лишь кончики пальцев, уже через мгновение я оказался внутри шестигранного тоннеля полностью — сам не понял как.

Теперь же я стоял на четвереньках, прямо передо мной скрючилась на черном полу завалившаяся на бок Муравьева. А в шаге впереди над нами возвышалась Тереза.

— Сударыня? — опешил я.

— Ты?! — изумленно вторила мне Маша. — Ты не в лечебнице? Выздоровела? А где Светлана?

— Ждет нас в конце тоннеля, — махнув рукой куда-то себе за спину, проговорила фон Ливен. — Вставайте и пойдем!

— Погоди, — нахмурился я, поднимаясь на ноги, но вперед шагать не спеша. — Там, — показал я на выход из черного портала, — Златка, Тоётоми и Инна Змаевич. Нужно их тоже забрать!

— Тропа только для вас, — покачала головой молодая баронесса. — Никого больше он брать не велел.

— Кто кого не велел брать? — подключилась к разговору Муравьева, также вставая по весь рост.

— Никого, кроме вас двоих, — терпеливо пояснила Тереза. — Не велел брать Тао-Фан, мой Князь.

— У тебя есть собственный Князь?! — с ноткой неуверенной иронии в голосе уточнила Маша.