Колчак возразил:

– Общественное мнение не поймет этого и будет оскорблено. Настоящая война – не обычная, а гражданская между русскими классами. Поэтому командование здесь иностранцев неуместно. Оно должно оставаться только русским, дабы обеспечить авторитет и прочность правительству после победы.

Жанен пытался объяснить, что лишь подчиняется воле Верховного совета, полагая, что сможет принести пользу общему делу. Вмешиваться в прерогативы правительства он не собирается и сложит свои обязанности сразу, как только обстановка на фронте изменится к лучшему. Реньо, плохо понимавший русскую речь, но видя возмущение адмирала, вставил в защиту Жанена:

– Дженераль окончил Петербургская академия и знает русский тактика.

– Командование должно быть русским и только русским в течение всей борьбы, – твердо заявил Колчак.

Французы, понимая, что им не договориться с самолюбивым и упрямым Правителем России, к тому же больным, решили продолжить разговор в другой раз. Извинившись за причиненное беспокойство и пожелав Александру Васильевичу быстрейшего выздоровления, они ушли.

Через два дня больному опять пришлось встать с постели. Прибыла представительная делегация от блока политических и общественных объединений Сибири в составе 14 человек. Старейшие из делегатов вручили Верховному правителю заявление, в котором среди витиеватого многословия говорилось о всемерной поддержке власти Российского правительства, возглавляемого Верховным правителем адмиралом Александром Васильевичем Колчаком. Далее шли подписи от всесибирских кооперативов, различных партий (кадетов, энесов, народовольцев, меньшевиков), центрального военно-промышленного комитета, казачьих войск четырех округов. Заявление делегации подбодрило Колчака, подкрепило его уверенность в правильности внутренней политики. Но реальная политическая обстановка в городе опровергла такую уверенность. 22 декабря с рассвета в пригороде Омска началось восстание.

Генрал М. К. Дитерихс, главнокомандующий Сибирской и Западной армиями Колчака.

Вечером сопротивление повстанцев в Куломзино было подавлено. Как ни упорно сражались они, а против хорошо вооруженной силы долго выстоять не смогли. В целом же восстание потерпело неудачу из-за плохой его организации и прежде всего из-за несогласованности в действиях боевых отрядов в разных частях города и нехватки оружия. В итоге жестокого подавления вооруженного выступления в Куломзино погибли сотни рабочих и солдат. Значительная часть оставшихся в живых повстанцев была расстреляна на месте по приговору военно-полевого суда, некоторых «пощадили», бросив в тюрьму, а многих, в том числе и некоторых мирных жителей, каратели пороли шомполами. Десятки домов Куломзино, подвергшихся артиллерийскому обстрелу, были разрушены. Общее число жертв декабрьского 1918 года вооруженного восстания в Омске, по одним данным, превышало тысячу, по другим – доходило до двух тысяч человек. Со стороны правительственных войск потери не превышали 20–25 солдат и офицеров.

Как только восстановилась связь с фронтом, Колчак получил телеграмму от Гайды о готовности двух полков выехать в Омск для оказания помощи местным войскам. В ответной телеграмме Верховного правителя говорилось: «…никаких частей не снимать… здесь все спокойно и ликвидировано».

Адмирал подтвердил свой приказ о введении в действие военно-полевых судов в день восстания, обосновывая их следующим: «если повстанцы захвачены с оружием в руках, то они подлежат полевому суду». Сурового наказания, по его мнению, заслуживали и «учредиловцы», угрожавшие Омску карательной экспедицией. Таким вроде оказался только один – эсер Девятов. Однако отдачу приписываемых ему распоряжений о расстрелах других заключенных он категорически отвергал: «Я расценивал этот акт против меня, чтобы дискредитировать меня перед иностранцами… Расстрел мне представлялся совершенно бессмысленным, не имеющим связи с восстанием».

Действительно, такая бесцельная и ничем не оправданная акция вызвала бы только ненависть народа, и прежде всего к нему – Верховному правителю. Эта кровавая расправа над арестованными людьми, непричастными к восстанию, главным образом над членами Учредительного собрания, была делом рук правых экстремистов – офицеров-монархистов, оппозиционно настроенных к адмиралу за его кажущийся либерализм. Он проявлялся в безнаказанности освобожденных членов Директории и постоянном заигрывании с профсоюзами. Подобный упрек экстремистов имел определенные основания. А то, что экстремистские силы имелись, причем готовые даже применить к Колчаку насильственные меры, он только что узнал от Вологодского, располагавшего на этот счет достоверной информацией.

В последующие дни в Омске продолжались повальные обыски, облавы, аресты лиц, подозреваемых в связях с «мятежниками», большевиками и «социалистами». Не избежали разгрома некоторые профсоюзы. Больше всех неистовствовала контрразведка, нареченная в народе «колчаковской». И Колчак не мог пресечь эти репрессии. Он знал, что главные из этих экстремистов были в числе тех, кто поднял его на вершину власти. Впервые он осознал себя диктатором с сильно урезанными возможностями.

Сквозь мрачные тучи, сгустившиеся вокруг уже не столь всесильного адмирала, показался, наконец, долгожданный просвет. 25 декабря сибирские войска после напряженных боев взяли Пермь, захватив значительные трофеи в виде вооружения и военного снаряжения. Белые ворвались в Пермь, используя лесистые участки местности и промежутки между опорными пунктами 3-й армии. В плен сдался запасный батальон 29-й стрелковой дивизии. Захвачены были ее обозы и 33 орудия, немедленно использованные для преследования отходивших частей противника на Глазов. Удержался лишь правый фланг 3-й армии восточнее реки Кама. Под ударом частей Колчака начала отход 2-я армия красных. Падение Перми стало для белых успешным завершением первой части плана, сводившегося к установлению непосредственной связи с северным белогвардейским фронтом через Вятку и Вологду. Советская власть потеряла последний крупный рабочий центр Предуралья, в руки колчаковцев перешел важный военный Мотовиловский завод. Захвачен был узел водных, железнодорожных и грунтовых путей. Правда, развить успех не удалось. Удар по Перми оказался обособленным в пространстве – северный фронт Антанты и белогвардейцев не оказал активной поддержки. Сказались также сложные климатические условия, просчеты Ставки Колчака в оценке противника, в частности, его последующих действий по усилению этого участка фронта соединениями 1-й армии, готовившимися к переброске на Южный фронт.

За разгром армий противника Русскими армиями под управлением Верховного правителя и Верховного главнокомандующего адмирала А. В. Колчака, на основании параграфа 1 статьи 8-й Георгиевского статута Георгиевская Дума при штабе Сибирской армии поднесла адмиралу орден Святого Георгия 3-й степени. «Принимая эту высокую воинскую награду, – писал Александр Васильевич в приказе, – я уверен, что доблестная возрожденная Русская армия не ослабеет в своем порыве и до конца доведет дело освобождения России от врагов и поможет ей снова стать могучей и сильной в среде великих держав мира».