Капитан Новицкий отбросил в сторону бесполезную в этой чаще винтовку. Его твердые, как камень кулаки обрушились на головы врагов. Через несколько минут ему удалось рассеять напавших папуасов, которые в лесной чаще тоже были лишены возможности пользоваться копьями и луками. Смуга то и дело нажимал на курок револьвера, делая выстрелы один за другим

Услышав шум битвы на берегу реки, Вильмовский организовал помощь; вскоре от острова отчалили две лодки, полные вооруженных мафулу. Гром винтовочного залпа заставил воинов ку-ку-ку-ку быстро ретироваться. Они скрылись в кустах еще до того, как лодки под командованием Вильмовского пристали к берегу реки.

Стоял тихий, погожий вечер. Полный лик луны медленно поднимался по небосклону. Томек и капитан Новицкий дежурили у костра, горевшего у входа в палатку, где спала больная Салли. Друзья молчали, изредка перекидываясь отдельными словами; они сосредоточенно прислушивались к голосам доносившимся из джунглей, плотной чащей окружавшей одинокий остров на реке.

Уже три дня путешественники стояли в лагере, расположенном в самом центре страны охотников за человеческими головами. Каждый вечер они видели костры, разложенные туземцами на склонах окрестных гор. Очевидно ку-ку-ку-ку собирали силы для нового нападения. Передовые стражи их день и ночь таились в прибрежной чаще по обоим берегам реки, ожидая удобного момента для нападения. В джунглях непрерывно гудели военные барабаны.

Охотники отдавали себе отчет в безнадежности положения, в каком они очутились. Остров осаждали воины кровожадного племени ку-ку-ку-ку. Вопреки обещаниям, бена-бена не принесли экспедиции свежих овощей. Видимо, они не могли пройти к реке, так как воины ку-ку-ку-ку окружили остров тесным кольцом. Смуга два раза пытался пробиться к деревушке бена-бена, но всякий раз вынужден был отступать под градом оперенных стрел и под оглушительные, леденящие кровь в жилах, крики воинов ку-ку-ку-ку.

Сегодня на вершинах окрестных гор виднелось еще больше сигнальных костров, чем когда-либо раньше. Новицкий и Томек мрачно поглядывали на мерцающие огни, и ежеминутно бросали взгляды на вход в палатку Салли. Больная уже два дня не хотела ничего есть. Горячка пожирала последние силы Салли. Пробуждаясь от беспокойной дремоты, она еле-еле могла приподнять веки. Все члены экспедиции дрожали за ее жизнь. С мужественного лица Томека не сходило выражение крайнего отчаяния. Салли умирала, а он ничем не мог ей помочь... Новицкий сидел в полном молчании. Он видел горе друга, да и сам страдал не меньше Томека.

Вдруг в кустах послышался шелест. К костру подошел Смуга.

– Как дела? – кратко бросил он, садясь на стоявший у костра пень дерева.

– Вез перемен... – ответил Новицкий, тяжело вздыхая.

– Мне кажется, что в болезни Салли наступил кризис, – сказал Смуга. – Крепче держись, Томек. Не теряй надежды, Салли выздоровеет, если доживет до утра....

Спазм сжал ему горло. Минуту Смуга сидел с опущенной головой и только, когда полностью овладел собой, тихо продолжал:

– Томек, мы друзья твои и Салли. Ваше горе – наше горе. Помни об этом и тебе, возможно, станет легче...

Молодой человек посмотрел на друзей. Бледность покрыла его лицо. На дрожащих губах замерли слова...

После длительного молчания Смуга произнес:

– Если ку-ку-ку-ку до утра оставят нас в покое, мы на лодках пойдем вниз по реке. Нам необходимо вырваться из окружения. У нас не хватает продовольствия...

– Не бойтесь, здесь мы, если и помрем, то отнюдь не с голоду, – мрачно ответил Новицкий. – Посмотрите сколько костров полыхает сегодня в горах! Я уверен, что на рассвете папуасы нападут на нас.

– К утру лодки будут готовы в путь, – ответил Смуга. – Все, кроме часовых, работают без устали. К счастью, светит луна и нам не надо разводить костры. Ку-ку-ку-ку не заметят наших приготовлений к отъезду.

– Ах, чтоб их кит проглотил, этих тараканьих сынов! – в сердцах выругался Новицкий. – И что им надо от нас?!

– Черепа белых людей, видимо, у них в большой цене, – ответил Смуга.

– Ну, не так то легко они добудут наши...! – буркнул Новицкий, и с такой силой сжал кулаки, что громко затрещали кости.

– Думаю мы с ними справимся. Приходилось бывать в худших переделках, – сказал Смуга. – На рассвете мы можем встретиться с различными сюрпризами с их стороны. Вы сменяйте друг друга у постели больной. Вы обязаны сохранить силы к предстоящему бою. Я сейчас пришлю к вам Наташу.

Смуга удалился. Новицкий тяжело встал и заглянул в палатку. Салли лежала на раскладной кровати под плотно закрытой москитьерой. В слабом свете керосиновой лампы черты ее лица, казалось, обострились, как это бывает у тяжело больных. Новицкий украдкой смахнул слезу, набежавшую на глаза и опять уселся рядом с Томеком.

– Все еще спит, бедняга... – тихо сказал он. – Ты, браток, вздремни хоть немножко. Ведь ты не спишь уже три ночи подряд. Ты обязательно должен отдохнуть перед тем, как начнется проклятый кавардак! От меткости глаза и твердости руки может зависеть жизнь каждого из нас!

– Вы тоже ведь не спите вместе со мной, – ответил Томек. – Я хочу быть рядом с Салли, когда она проснется.

– Ложись спать! – настаивал Новицкий. – Как только Салли откроет глаза, а тебя позову.

Томек подбросил в костер дров и улегся здесь же на земле. Он постепенно перестал отгонять москитов. Серебристые голоса тоундул и неумолчное пение цикад стали постепенно удаляться от него. Усталость взяла верх над горем. Томек заснул. Осторожно накрыв его одеялом, капитан Новицкий на цыпочках вошел в палатку. Сел у койки, на которой лежала Салли. Его взгляд скользнул по бледному, исхудалому личику девушки. Капитан напряг всю силу воли, чтобы не расплакаться, как ребенок.

Вскоре в палатку вошла Наташа. Нежно коснулась рукой моряка. Тот приложил палец к губам, требуя тишины. Наташа уселась рядом с капитаном. Закрыла лицо руками. Она плакала.

Вдруг из уст Салли сорвался глубокий вздох. Она проснулась. Новицкий и заплаканная Наташа сейчас же вскочили с мест. Склонились к ложу больной.

– Где Томми? – тихо спросила Салли.

– Спит у входа в палатку. Я сейчас его разбужу, – поспешно ответил Новицкий. – Он три ночи не спал...

– Не будите его... – шепнула Салли. – Теперь я не хочу его видеть.

– Почему это, голубушка?! – удивился Новицкий. – Томек мне ни за что не простит...

– Пришла, видно, моя смерть, – тихо сказала Салли, слабым, прерывающимся голосом. – Я не хочу, чтобы он это видел.

– Салли, ты не умрешь! – воскликнул Новицкий. – Томек с ума сойдет от горя! А я... я...