Добиться этого было непросто. Киношные чиновники резко воспротивились участию Смирнова: «У него же глупое лицо и амплуа комедийного актера!» – говорили они. Пока Быков не заявил, что откажется снимать фильм, если в нем не будет Смирнова. Окончательным доводом послужило то, что сам он – бывший фронтовик, герой войны. Сопротивление было сломлено.

Как понимали эти двое друг друга, как импровизировали на ходу!.. На студии над ними подтрунивали: Смирнов смотрит на Быкова с обожанием, будто мать на новорожденного. Впрочем, иного отношения к Быкову быть не могло. Актер очень гордился ролью Макарыча, порой с горечью вздыхая: «Как жаль, что я так поздно нашел своего режиссера».

Так уж случилось, что кинопробой Алексея Смирнова в фильме стал эпизод у памятника погибшим летчицам. Макарыч в безмолвной боли комкает кепку, поднимает к небу полные слез глаза… Владимир Талашко так рассказывал об этой съемке: «Вспоминаю, как Алексей Макарович Смирнов пробовался на роль Макарыча. Необычное для него амплуа, незнакомая роль.

– Будем снимать, как в картину! – вот и вся вступительная речь Леонида Федоровича в тот день.

Снимали эпизод «Макарыч и Титаренко у могилы Зои и Маши». Помните слова Титаренко: «…И как врежем «Смуглянку» от начала и до конца!» Алексей Макарович плакал. Мы знали, что он фронтовик, что были в его жизни потери, были могилы… И не выдержало сердце старого солдата – второй дубль не успел отснять: Макарычу стало плохо прямо на площадке в кадре…

Эта актерская проба и вошла в фильм как предфинальный эпизод. Леонид Федорович не посмел, не отважился – пусть даже таким святым способом – напомнить еще раз фронтовику о былом…»

На съемочной площадке актера все любили. Вот что рассказал о нем участник съемок «В бой идут одни «старики» летчик, мастер спорта по высшему пилотажу Виктор Соловьев: «Под стать Леониду Федоровичу по лучшим человеческим качествам был и второй великий актер Алексей Макарович Смирнов. Обаятельный человек!

…Как-то образовался перерыв в съемках. Ну и мы решили все это дело отметить на природе по-летному – на траве расстелили самолетный чехол, поставили на него выпивку-закуску нехитрую. Ждали Быкова, но Леонид Федорович был чем-то занят, приехал один Алексей Макарович. Незадолго до этого он попал в автомобильную аварию, нога побаливала, садиться на брезент человеку грузному и так тяжело. Положили Макарычу два парашюта один на один, дали стакан коньяка, и пошла застольная беседа. С нами был начальник Черниговского аэроклуба (мы с его аэродрома в Колычевке взлетали) – большой любитель анекдотов. И начали они со Смирновым соревноваться. Авиатор новые рассказывает. Алексей Макарович – «с бородой». Но как! Мы просто ухохатывались, животы болели. И он с нами искренне смеялся – смешно и заразительно. Никакой гордыни и звездности в нем не было. Еще мне запомнилось, что на съемках Смирнов почему-то все время ходил с покусанными губами. Почему – я постеснялся спросить. Молод был».

Грустно об этом говорить, но последние годы жизни Смирнов злоупотреблял алкоголем. Причиной тому и творческая неудовлетворенность актера, и болезнь матери, так и не оправившейся после гибели на фронте младшего сына. Из-за пагубной страсти Смирнов не сыграл в следующей картине своего друга «Аты-баты, шли солдаты…», куда тот его настойчиво звал. То было тяжелое для Алексея Макаровича время. Из театра он ушел, в кино его больше не приглашали, боясь очередного срыва. Некогда любимый, теперь всеми забытый актер влачил жалкое существование. Соседи по дому признавались, что, видя его состояние, звонили на «Ленфильм», прося помочь любимому артисту, но на их просьбы так никто и не откликнулся.

В октябре 1978 года у Смирнова случился очередной сердечный приступ. Он пролежал в больнице больше полугода. За это время никто, кроме Леонида Быкова, его ни разу не навестил. Последняя их встреча состоялась 25 марта 1979 года. Тогда посмотреть на Быкова сбежался весь медперсонал. Он провел у постели друга два часа и на прощание, похлопав его по плечу, сказал фразу из фильма, ставшую их совместным девизом: «Будем жить, Макарыч! Будем жить…» А спустя две недели Быкова не стало.

Врачи не сказали Смирнову о смерти друга, опасаясь, что это известие окончательно его добьет. Накануне 9 мая Алексея Смирнова выписали. В тот день он накрыл для врачей стол. Его первый тост был за друга, снявшего такой душевный фильм о войне. Но выпить Алексей Макарович не успел… Главврач обнял артиста и сказал: «Нет с нами Быкова. Мы боялись вам сказать…». Смирнов молча поставил рюмку, ушел в палату, лег на кровать… и умер. Случилось это 7 мая 1979 года, за два дня до праздника Победы, за которую он воевал четыре года. Ему было 59 лет…

Посвященные творчеству и жизни актера Алексея Смирнова документалисты сняли два фильма – «Трагедия комика» и «Две славы солдата и актера». Они о трагедии нереализованного таланта, о стране, в которой не ценят кумиров.

Съемки фильма закончились в середине октября. Леонид Быков приступил к монтажу, который закончил 6 декабря. Шесть дней спустя фильм без поправок приняли на студии. Первый просмотр «В бой идут одни «старики» состоялся в 3-м тонателье Щорсовского корпуса. Зал был полон, стояли и сидели на полу прямо в проходах. Быков вышел перед залом и скромно сказал: «Вот закончили фильм, посмотрите». Успех был ошеломляющим…

Однако чиновники не спешили признавать «Стариков», отзываясь о нем так: «Фильм наивный и простой до смешного. Наспех склеенный, без особых режиссерских изысков. Сценарий легковесный, все персонажи напоминают опереточных героев».

Когда картина «В бой идут одни «старики» была закончена, руководство Госкино Украины стало настаивать на переводе ее на украинский язык. Лишь вмешательство ответственного сотрудника ЦК Компартии Украины С. Д. Безклубенко, на которого фильм произвел сильнейшее впечатление, спасло картину от поругания. На первом закрытом просмотре один из высоких чиновников неожиданно расчувствовался: «Вот снять бы фильм в цвете, в широком формате!» «Так я же у вас пять раз просил цветную пленку, а вы не дали», – ответил на то раздосадованный Леонид Быков.

Сдача ленты в Госкино Украины состоялась 27 декабря 1973 года. На нее были приглашены не только высокие чины украинского кинематографа, но и те, о ком, собственно, и рассказывал фильм – летчики-фронтовики. Среди них был и прославленный советский ас, трижды Герой Советского Союза, сбивший в 156 воздушных боях 59 фашистских самолетов, Александр Покрышкин. Когда в зале зажгли свет, от присутствующих не укрылось, что он вытирает слезы. Справившись с волнением, легендарный летчик дал фильму самую высокую оценку. Картина вызвала восторг и у летчиков Киевского объединения ПВО, которым командовал дважды Герой Советского Союза генерал-полковник Лавриненков, и у работников ЦК ДОСААФ, и у летчиков-асов из Академии воздушных сил…

Посмотрел картину и Виталий Попков, позже вспоминающий об этом так: «Министр культуры Украины наложил на фильм «вето». «На войне так быть не могло», – заявил он. «А вы были на войне?» – спросил я его. «Нет, не был, но это не имеет значения. Я знаю, что так быть не могло. Они все там поют, танцуют и влюбляются. А кто же тогда Родину защищал?» Образец чиновничьей глупости был налицо. Но переубедить этого «деятеля от культуры» ни мне, ни моим фронтовым друзьям-летчикам, присутствовавшим на просмотре, не удалось. Режиссер и актер Леонид Быков был расстроен до слез. Но мы рук не опустили и дали решительный бой чиновничеству, как в войну. Ходили по инстанциям, доказывали, что это нужная, хорошая картина. Наконец, нам удалось добиться повторного просмотра, на который пригласили Павла Степановича Кутахова, в ту пору Главкома ВВС и заместителя министра обороны СССР. После просмотра этого фильма П.С. Кутахов оглядел собравшихся в зале и с присущей военному человеку прямотой задал вопрос: «Ну и какой же дурак не выпускает этот фильм?»