– Ну, так что? – улучив момент, когда мой рот был свободен от очередного блинчика, требовательно шепнула Ирка.

Несмотря на невнятную формулировку, я поняла, что подруга усекла мою повышенную сосредоточенность и правильно отнесла ее не к блинным изделиям, а к информации о «Казбеке».

– Серега, мы с Иркой сейчас подбросим тебя в город! – громко сказала я.

Лазарчук, который в одиночку смаковал коньяк и потому был говорлив за троих, как раз в этот момент вслух задавался вопросом, а не остаться ли ему ночевать у нас в Пионерском?

– Почему это? – обиженно переспросил капитан в ответ на мою реплику, которая пахла гостеприимством не больше, чем тухлое яйцо – морозной свежестью.

– Потому что ты пьян и отправлять тебя восвояси пешим ходом рискованно, – припечатала я. – А такси к нам сюда в поздний час не поедет, диспетчер скажет: «Извините, в вашем районе нет машин!»

– А вы с Иркой тоже пьяны! – заявил изворотливый капитан, не желающий убираться из гостей. – Вы тоже пили коньяк, и это учует первый же встречный дорожный инспектор!

– Мы будем ехать с соблюдением всех правил, и ни первый, ни второй встречный инспектор нами не заинтересуется, – неуверенно сказала я.

– Зато он заинтересуется ароматом, который вы обе источаете! – победно объявил Лазарчук.

Я помахала ладошкой, нагоняя на себя насыщенную коньячными парами атмосферу, потом шумно понюхала Ирку и беспомощно посмотрела на подругу.

– Источаете, – подтвердил Марик, следящий за моей перепалкой с капитаном с живым интересом.

– Ты! – вскричала я с интонацией хищника, с большим удовольствием заметившего неподалеку жертву, настолько беззащитную, что от нее даже незачем таиться. – Ты поведешь машину!

– Точно, Марик, ты же трезв как стеклышко! – обрадовалась Ирка.

«Стеклышко» развело руками, в одной из которых содержалась сковородка, а в другой – мочалка для мытья посуды.

– Швырни эту гадость в мойку, и бегом в машину! – скомандовала я.

Марик послушно швырнул, и поставленная в мойку чайная чашка с хрустом раскололась.

– Посуда бьется – жди удачи! – поспешила я сообщить подруге. – Марик, я сказала, бегом! Серега, карета подана, лети во двор! Помчались!

Очевидно, мой голос звучал совершенно непререкаемо, потому что все присутствующие повиновались безропотно и безрассудно. Уже через пять минут, промчавшись по дому, как фурия, имеющая своей кармической задачей изгонять вон засидевшихся гостей, я всюду погасила свет и вытолкнула за дверь наиболее медлительного Лазарчука. В утешение оставила ему недопитую бутылку.

Марик, на физиономии которого было обозначено предвкушение новых приключений, уже вывел «шестерку» за ворота и прогревал мотор. Капитан в обнимку с бутылью забрался на переднее сиденье. Ирка сидела сзади, я залезла туда же: по дороге нам надо было пошептаться.

Дикая спешка была вызвана необходимостью действовать безотлагательно. Мне было известно, что, по заведенным в «Казбеке» правилам, постояльцам разрешается принимать у себя гостей только до двадцати трех ноль-ноль. Конечно, нет правил без исключений, но я надеялась, что Моржик окажется дисциплинированным постояльцем. По моей версии, именно он проживал в «Казбеке» на законных основаниях, а блондинка наверняка затесалась к нему в номер с определенной целью. Не знаю, почему я так решила, наверное, сработал стереотип: раз длинноногая блондинка идет с мужиком «в нумера» – значит, предполагается интим. Если в десять часов вечера парочка только-только начинала подъем по лестнице, ведущей в номера, то следующие минут тридцать-сорок голубки наверняка проведут в гнездышке. Осуществят фулл-контакт, а потом разбегутся. Я рассчитывала, что это произойдет не позднее двадцати трех часов: законопослушный Моржик выставит свою даму, а мы с Иркой как раз успеем устроить засаду на блондинку. Поймаем ее на выходе из гостиницы, немного проредим белокурую шевелюру и заставим рассказать, в каком номере живет Моржик. Дальше я не планировала, потому что участь белокурой прелестницы, попавшей в лапы Ирки, была не вполне ясна, но определенно незавидна.

Лазарчука мы бесцеремонно высадили из машины по дороге, за квартал до его дома. Марику продиктовали дальнейший маршрут, постаравшись замаскировать свой интерес к «Казбеку».

– На следующем перекрестке поверни направо и въезжай во двор. Мы в парикмахерскую пойдем, – объявила Ирка дизайнеру с функциями шофера.

– В парикмахерскую – на ночь глядя?! – удивился Марик.

– Да я глаз не сомкну, пока не приведу себя в порядок! – отбрила Ирка. —Жди здесь, мы скоро!

Шустро пробежав через двор, мы с Иркой вошли в парикмахерский салон с парадного входа, тут же вышли с черного и оказались в тылу гостиницы. Пройдя через обширную автостоянку, оказались вновь на центральной улице, но уже на расстоянии половины квартала от места стоянки «шестерки» с Мариком. Думаю, он не мог видеть, как мы входим в «Казбек».

На широком парадном крыльце пришлось лавировать между однотипными брюнетистыми дядьками в обширных кепках. Дядьки торчали на ступеньках, как выводок мухоморов, и с простодушной радостью встречали появление вблизи их грибницы особей женского пола. Наша с Иркой неожиданная и стремительная материализация побудила брюнетов к синхронному повороту ястребиных носов и исторжению восхищенного ястребиного клекота. Проявления восторга относились в основном к Ирке. Моя подруга – это сто килограммов крепкой плоти. Большая часть центнера симметрично распределена в интересных районах выше и ниже талии, благодаря чему Иркина фигура представляет собой аппетитнейшую восьмерку с параметрами, далеко зашкаливающими за знаменитые «девяносто – шестьдесят – девяносто». Я рядом с дородной подружкой смотрюсь вроде швабры, и моя ехидная сестрица не зря как-то сказала, что мы с Иркой вдвоем живо напоминаем ей скульптуру «Девушка с веслом». Ясное дело, в роли спортсменки-красавицы-комсомолки выступает Ирка, а в роли приспособления для гребли – я.

– Ай, куда пошел, красывый дэвушка?! – цокая, как стая голодных белок, сокрушенно простонал нам вслед дружный хор брюнетов.

«Красывый дэвушка» Ирка мужское внимание проигнорировала полностью, даже не улыбнулась. Не исключаю, что она вовсе не слышала комплиментов. Штурмуя «Казбек», Ирка была абсолютно не игрива. Выражение лица у нее было такое, с каким, если верить картинкам в книжках, шли на абордаж вражеского судна безжалостные пираты. Криво отстриженная длинная прядка, упавшая подруге на глаз, только подчеркивала ее сходство с корсаром.

– Десять человек на сундук мертвеца, йо-хо-хо! И бутылка рома! – подпадая под настроение, кровожадно напела я, запрыгивая через ступеньку в дверь, распахнувшуюся перед подругой.

Уловив знакомое и многообещающее слово «бутылка», позади зазывно заголосили брюнеты.

– Туда! – решительно скомандовала Ирка, через просторный пустой холл устремляясь к стойке с табличкой «recepcion».

– Ресепшен, – прочитала я.