И тот момент, который перевернул все, когда она омывала ему ноги!

Марья даже предположить не могла, что эта, казалось бы, простая процедура окажется такой сакральной, мощной, наполненной древней мудростью, дотянувшейся до них двоих и коснувшейся их своей силой.

Она не стала ему объяснять, что по законам русичей только жена имела право омывать ноги мужу, а незамужним девицам это категорически запрещалось, но… мы все же не в древности.

В тот момент, когда Марьяна опустила руки в воду и начала массировать пальцами его стопу, ей каким-то мистическим образом вдруг передались его ощущения, и она почувствовала всю глубинную красоту этого момента и его невероятную эротичность.

А когда Марьяна посмотрела Григорию в глаза, то увидела, что они снова потемнели до карего цвета.

Обалдеть!

И тогда ей открылась истина – насколько это ее мужчина!

А после было то невероятное соединение в полной, кромешной темноте, когда они могли только чувствовать – телами, кожей. Душой…

Она уехала на следующий день. Поняла, что не хочет видеть всех тех его родственников, что еще вчера обвиняли Григория в смерти деда, выслушивать их фальшивые извинения, да и вообще находиться среди народа.

Даже решилась сама ехать на машине – вот как хотелось сбежать!

А Поленька сразу просекла все ее душевные состояния.

– Марьяша, – улыбалась она, когда подруги накрывали на стол, – кажется, ты полюбила?

– Это так заметно? – смутилась Марьяна.

– Это всегда заметно, – засмеялась Полина.

А как Вершинин ворчал, когда остановил ее посредине улицы в воскресенье вечером!

А какие у них были две последние ночи! Полные тайны, нежности, страсти и любви… даже если он не понял, что любви.

Нет, про это, пожалуй, лучше не вспоминать! – одернула себя Марьяна.

Она не удивилась, что Вершинин перед отъездом ни намеком не дал ей понять, что будет какое-то продолжение или что у них есть перспектива. Не удивилась. И четко понимала, что это не от трусости или мужской пресловутой нерешительности в вопросе женитьбы и серьезных отношений – нет.

А вот что за причина? Вот с этим мужчина пусть разбирается сам.

Вчера Глафира Сергеевна сообщила ей, что Григорий приезжает в Москву, будет защищать докторскую диссертацию, а потом приедет к ней в усадьбу на несколько дней.

Это здорово, делилась радостью старушка, она как раз запланировала очень важное мероприятие, в котором должна участвовать вся семья!

Опять их семья, тоскливо подумала Марьяна.

Ей о своем приезде и столь важном событии, как защита диссертации, Григорий Павлович по каким-то причинам не сообщил, хотя они вчера с ним разговаривали. Типа сюрприз, что ли? Хотя, это именно то общение, которое он установил сразу – никаких разговоров о своих делах и жизни.

Ну-ну! – усмехнулась Марьяна.

Чуть больше чем за два месяца, которые прошли после его отъезда, Григорий Вершинин всячески пытается уверить себя и Марьяну, что их связывает только легкая ненавязчивая дружба.

«Интересно, – подумала Марьяна, усмехнувшись, – насколько хорошо у него получается убедить в этом себя самого?»

Хреново у него получалось!! Хреново!!

Вернее, совсем не получалось! Во время каждого такого легонького разговора с Марьяной ему приходилось жестко контролировать свои эмоции и все, что он говорит, прямо артистом разговорного жанра заделался!

Мать бы вот все это!!

Вершинин хотел ее ужасно – вот только видел ее лицо на экране по скайпу. И вспоминал, как дурак, все их ночи. И этот «не бывающий» в природе оргазм, который они испытывали вдвоем!

Трындец до чего дошел!

В первый же день по приезде Григорий объяснился с Анной. Впрочем, ничего особо объяснять не пришлось, она и сама обо всем догадалась сразу же, с порога, когда он чмокнул ее в щечку.

– Вершинин, – спросила она, пристально вглядываясь в выражение его лица, – ты влюбился, что ли?

– Да, – отрезал он себе все пути к маневрированию.

– Настолько серьезно? – расспрашивала Анна.

– Я еще не знаю насколько, – честно признался он.

– Но жениться на мне ты передумал, а на ней надумал? – выясняла женщина.

– Нет, – и исправился: – Вернее, не совсем так. Я ни на ком не готов жениться – ни на тебе, ни на ней, ни на какой другой женщине. Пока я к этому не готов.

– Ну, я так и думала, – кивнула она, вздохнув.

И предложила ему провести последние две ночи вместе, ибо послезавтра она уезжает. Он согласился – почему нет? Даже обрадовался – хорошо: клин клином, как известно, а от навязчивых мыслей о Марьяне надо тоже как-то избавляться, так почему не в постели с прекрасной женщиной.

Будете смеяться – не получилось!

Не в том смысле – все у него работало как надо, но, поцеловав Анну, он назвал ее Маней… – вот на таких ошибках и попадаются большинство мужиков.

– Нет, дорогой, извини, – отодвинулась она от него. – Я к себе с уважением отношусь, еще никогда не была чьим-то заменителем и не собираюсь им быть и впредь.

Встала, оделась и ушла ночевать в другую избу, в которой у них располагался офис. А Вершинин, к собственному удивлению, испытал огромное облегчение.

Марьяна стала его наваждением.

Ему частенько снился их секс – так прямо и откровенно, хорошо хоть не каждую ночь. А днем, стоило оторваться от работы, как он тут же вспоминал о Марьяне. А перед тем, как заснуть, и говорить нечего!

Крантец какой-то!

Он вспоминал все их встречи, разговоры и все их ночи. Он – нормальный здравомыслящий мужик и, разумеется, еще там, в усадьбе, понял, что испытывает к Марьяне не просто физическое влечение, а сильные, глубокие, настоящие чувства. Только давать им определение и называть словами не собирался, оставаясь в глубоком убеждении в своей правоте – нет в его жизни места для семьи, любви и гнезда какого. Ну, нет и все – он кочевой человек, шатун, странник. И такая жизнь ему нравится, она его! Собственно, точка!

Какая семья?

Ну, может, когда-нибудь… вот тогда и поговорим.

А сейчас что? А сейчас было просто хреново. В первую очередь от маеты душевной и тоски, а во вторую – с сексуальной жизнью провал полный.

Да нет, женщину найти не проблема – вон в деревне желающих более чем достаточно, они тут откровенно признаются, что с удовольствием улучшат свой генофонд и вообще детей наделают от заезжих молодцев. С мужиками у них напряженка. Вот этого как раз ему не надо, да и дамы все же не те, не в его вкусе.

Можно было ездить в город, у Григория там одна хорошая знакомая есть, да вот только… – хотелось Марьяну Всеволодовну, а других не хотелось.