Наконец объявили прибытие экспресса, и я побежал на первый путь, отмечая, как же свободно дышится без турникетов! Никто в сумку не заглядывает, не чувствуешь себя в загоне. Да и школы в этой реальности не обнесены забором, все простое и слегка наивное, как в моем детстве.

Если бы еще Димидко нашелся, было бы вообще прекрасно.

Показалась серебристая остромордая голова экспресса. Заскрежетали тормоза. Я вытянулся, вглядываясь в затемненные стекла, но видел лишь силуэты.

Наконец двери распахнулись. Первым вылетел Микроб с гитарой и огромной сумкой, куда можно было бы поместить его самого. Сделав несколько шагов в сторону, чтобы не мешать выходящим пассажирам, он бросил сумку и заорал:

— Нерушимый!

— Качай Нерушимого! — крикнул Погосян, высунувший голову из экспресса.

Проходящая мимо старушка аж дернулась от его крика и за сердце схватилась.

Погосян наконец освободил проход, вытаскивая гигантский рюкзак, прислонил его к сумке Микроба, и они вдвоем рванули навстречу, повисли на мне, будто бы я забил гол.

Отстранившись, Мика дал мне пять и восторженно проговорил:

— Удивил, брат! Я уж думал — конец моей карьера! Домой ехать, в армию идти. Отец так и сказал: не хочешь универ — иди в армию!

Ветераны вышли последними: Матвеич, Гребко, Колесо и Ранюков, пожали мне руку. Кореец сказал:

— У Дрозда жена в позу встала. Он в понедельник обещал приехать, на первом экспрессе. Нюк, как же тебя твоя отпустила?

— Машину ей отдал. Теперь мне новая нужна. Придется работать не покладая ног.

Гребко послушал их и сказал:

— А я и не знаю, кого благодарить за мою Татьяну. Золотой человек.

Вспомнилась моя Алена. Значит, кроме нее, есть и другие понимающие женщины. Только ведь надо, чтобы еще и заискрило! Без этого тоска смертная.

Колесо потянулся и сказал:

— Как я вовремя развелся! Больше — ни ногой туда. И вам, щеглам не советую. По б…дям дешевле будет!

— Русский матрос, задать умеет правильный вопрос, — пропел Микроб.

— Ты мне коллектив не развращай! — нарочито-грозно сказал Матвеич, пожимая мою руку.

Я шагнул к Клыкову, мнущемуся поодаль, поздоровался, похлопал его по плечу. Гребко покосился на Колесо снисходительно.

— Тебе жениться на тех б….х, что два пальца. Люблю-не могу! Сегодня женишься, завтра разводишься. Ходок со стажем.

Матвеич хохотнул и спросил у Ана-Колеса:

— Сколько у тебя ходок?

— Пять официальных, — ответил он с некой долей гордости.

— А условным сроками сколько раз отделался?

— Да иди ты, — беззлобно отмахнулся Колесо и обратился ко мне: — Веди, Сусанин.

Квартиры располагались одна над другой в современном девятиэтажном доме, который строил завод для своих сотрудников. Было это в двух километрах от стадиона. Можно и пешком дойти, но уж больно сумки увесистые, и мы вызвали такси — две просторные «волги-кросс», похожие на «мерседесы», в народе называемые лупатыми.

Я ехал в первой машине с Погосяном, Микробом и Клыком и в голове расставлял игроков по полю с учетом новых реалий. Найдется ли достойная замена Жеке и Игнату? Успеем ли натаскать Гусака? На что способен возрастной Синяк (ну и повезло с фамилией!)? С кем нам играть, чтобы отладить взаимодействие?

Это, пожалуй, основное. Если не проведем пару дружеских матчей, мы проиграем. Только на «лучшего в мире» и надежда. Суперспособность, конечно, здорово, но команде надо не только ничьи, но и победы.

Почему-то я был уверен, что Димидко появится. Мало того, он уже ждет нас в квартире. А чего не звонил? Телефон потерял — с кем не бывает?

Приехали мы с парнями, естественно, первыми, выгрузились во дворе и принялись ждать ветеранов. Сан Саныч решил, что молодняк: я, Клык, Погосян и Микроб — займет квартиру на пятом этаже. Ветераны и Димидко поселятся под нами. Если мы начнем бесноваться, он поднимется и живенько нас успокоит.

Наконец прибыли остальные, я раздал ключи, запрокинул голову, надеясь, что Димидко распахнет окно и помашет нам.

— А не так уж и плохо, — резюмировал Погосян. — Могли и в общагу поселить. Дом свежий, на сталинскую высотку похож. Сами квартиры как? Не тесные? На полу спать не придется?

— Идем, сами увидите.

Квартиры были шикарные: девяносто квадратов обе. Три маленькие спальни, два туалета и огромная кухня-гостиная с выходом на балкон, аркой поделенная на две части. Из окна открывался вид на спальный район. Что касается мебели, замдиректора завода и директор футбольной команды «Титан» Смирнов, напуганный именем Шуйского, где-то нашел списанные старые кровати с тумбами и распорядился расставить их в спальнях. В прихожей был перекошенный шкаф с почерневшим зеркалом, в кухне — столы, списанные из какой-то столовой, и такие же потертые стулья. А там, где обычно ставят диван у стены, лежали маты. Гениальное решение!

Я захлопал дверцами кухонного гарнитура, обнаружил алюминиевую кастрюлю, кастрюльку поменьше без ручки, огромную чугунную сковородку, которая не одну бабку пережила, и чашки-тарелки с мишками и зайцами, будто их украли из детского сада. Спасибо кровати не оттуда.

И пяти минут не прошло, как в нашу квартиру поднялись ветераны, вид у них был похоронный.

— Что-то с Сан Санычем? — насторожился Микроб.

Матвеич кивнул на маты.

— Нужно обсудить, как жить дальше. Присядьте. — Он покосился на своих и подчеркнул: — Все присядьте. Считайте, что у нас совещание.

Мы, молодняк, плюхнулись на маты, Колесо расселся с нами. Остальные взяли стулья и сели напротив нас. Я похолодел, ожидая дурные вести. Проверил чат «балласта», затем — свои сообщения: непрочитанных не было. Может, Димидко не хватает силы воли написать нам, чтобы на него не рассчитывали, но он сообщил это Матвеичу, думая, что он поймет?

— Димидко написал? — спросил Гребко упавшим голосом.

Если это так, значит, мои предположения верны. Но как можно так резко передумать? Еще вчера, уезжая домой за вещами, он горел азартом и рвался в бой. Столько в нем было энергии, столько страсти!

— Нет, — ответил Матвеич, и я выдохнул. — Но я давно знаю его семью. Тамара, жена его, очень непростой человек.

— Мегера, — сказал Колесо.

Будто не слыша его, Матвеич продолжил:

— Сложный, я бы сказал, человек.

— Эгоистичная падлюка, — перевел Колесо. — Мозговая плесень.

— Она вполне могла поставить ему ультиматум, а Саня очень ценит семью, жену любит, детей.

Колесо хотел сказать, что Димидко подкаблучник, но смолчал. А я подумал, что в той реальности Димидко счастлив в браке, у него жена Кристина и два сына. Причем с этой девушкой они росли в одном дворе. Что же пошло не так? Где и когда его перехватила мегера Тамара? «Прекрасна, как ангел небесный, как демон, коварна и зла».