Восемь больших стенных панелей Янтарной комнаты были попарно уложены в специально для этого изготовленные деревянные ящики. Чтобы не повредить тонкое янтарное покрытие и отделку, ящики внутри проложили мягкой тканью, а сами панели закрепили перекладинами с прочными скобами. Даже при неаккуратном перемещении или падении ящика закрепленные панели держались очень прочно, не подвергаясь опасности удариться или переломиться. Особое внимание при упаковке панелей доктор уделил герметизации для предотвращения проникновения влаги внутрь ящиков. Войлок, каучуковые прокладки, прорезиненная ткань — все это гарантировало, что вода ни при каких обстоятельствах не проникнет внутрь ящиков.

— Куда же вы собираетесь их поместить? — обратился Роде к подошедшему Вурцу. — Я полагал, что для этого крупногабаритного «груза» найдется соответствующее помещение. Ведь это уже будет четвертое место, где он хранится. В марте прошлого года я разместил ящики в подвале здания Унфрида, затем, перед самым пожаром — в подземном ярусе Прусского музея вместе с экспонатами отдела археологии…

— Господин Роде, мне абсолютно безразлично, где хранился этот русский трофей!

— Не русский, а прусский! Янтарный кабинет — это произведение германских мастеров…

— А мне плевать! — Вурц даже сделал движение губами, как будто собирается плюнуть на ящики. — Мне совершенно плевать на то, где хранилось все это и куда мы затолкаем эти дрова теперь! Вместо того чтобы готовить наш полк к обороне, я занимаюсь по вашей милости этой ерундой! Понимаете?

— Вы — темный человек, Вурц! Более того, вы… — Он не договорил, видимо понимая, что перепалка ни к чему не приведет, а только вызовет у эсэсовца новый приступ ярости.

— Эти ящики мы не сможем никуда вывезти, а держать там, куда вы их затолкали осенью, невозможно. Вода уже стала заполнять подвалы, а господин оберфюрер дал указание захоронить «груз» в сухом месте.

— Захоронить?

— Да, захоронить!

— Почему вы так говорите? Это же не покойник!

— А по мне все равно! Раз мы прячем эти ящики глубоко в землю, значит, мы хороним их, как гробы!

— И где ж теперь вы собираетесь их похоронить?

— Да вот опять сюда же, в северное крыло. Только теперь уже с другого входа… — Вурц вдруг осекся, как будто вспомнив о чем-то. — Да ладно, вам-то какая разница? Мы упрячем, мы и достанем! Это наше дело.

Действительно, ящики были такими большими, что Роде с трудом мог представить, как их протаскивали через узкие дверные проемы и разветвленные коридоры старинных подземных ходов в северном крыле Королевского замка. Когда он в конце прошлого года размышлял о том, куда поместить ящики с упакованной Янтарной комнатой, чтобы это было более надежно с точки зрения ее сохранности, доктор прежде всего подумал о западной части северного крыла Королевского замка, которая менее всего пострадала от пожара во время августовской бомбардировки. Рухнула крыша, почти полностью выгорели помещения двух этажей, превратившись в зловещие черные склепы с кучами золы и пепла, но сохранились нетронутыми рыцарские подвалы и подземные казематы.

На первом этаже, на том же уровне, где располагались знаменитые залы «Блютгерихта» — Большой и Малый ремтеры[185], размещалась анфилада из шести комнат разной величины, самая большая из которых имела площадь тридцать шесть, а самая маленькая — шестнадцать квадратных метров. Некоторые из этих комнат имели выход в длинный коридор. Массивные внешние стены из камня, построенные еще в пятнадцатом веке, достигали толщины двух с половиной метров, а кирпичная стена, отделявшая комнаты от коридора, тоже построенная в рыцарские времена, совсем немного уступала им в размерах. По-видимому, именно благодаря этой стене помещения, примыкавшие к круглой башне, вообще не пострадали, хотя совсем рядом огонь зверски расправился с великолепными покоями Великого магистра.

Альфред Роде считал, что самой приемлемой по конструкции в этой анфиладе сохранившихся комнат была последняя, примыкающая к бывшему гаражу, от которого ее отделяло две стены. Между этими стенами и находилась узкая камера-полость шириной чуть более метра, куда и поместили тщательно упакованные панели Янтарной комнаты. Для размещения четырех больших ящиков со стеновыми панелями места оказалось вполне достаточно, а другие, более мелкие были поставлены тут же — в соседней комнате со сводчатым потолком. Так как дверь в эти оба помещения отсутствовала, а из каменной кладки торчали только костыли с шарнирами, ничего не оставалось, как наспех смастерить ее в одном из цехов завода Шихау из толстого стального листа, приварить к ней внушительные металлические штыри и насадить на шарниры. Закрытая на два тяжелых навесных замка, она казалась достаточно надежной. Кроме того, пост полиции порядка, установленный в замковом дворе, постоянно держал в поле зрения все входы в западное крыло, не допуская проникновения туда посторонних лиц.

Теперь же, когда все взяла в свои руки служба безопасности, судьбу Янтарной комнаты и других хранившихся в замке сокровищ должны были определять люди из СД, готовившиеся к подпольной диверсионно-террористической деятельности против советских войск, которые, это ни у кого уже не вызывало сомнения, скоро овладеют Кёнигсбергом. Правда, Роде и сам понимал, что оставление ящиков с панелями Янтарной комнаты и другими ценностями в тех местах, где они были сложены после августовской бомбардировки, абсолютно не гарантирует их от гибели во время штурма города. Он не без оснований предполагал, что замок станет последним оплотом сопротивления в городе и на него придется удар всей мощи наступающих.

Доктору Роде были не по душе намерения Бёме и его сотрудников спрятать ценности в каких-то совершенно не известных ему местах. Чувствуя себя ответственным за сохранность сокровищ, он хотел, чтобы его посвятили во все подробности операции, но понимал, что это совершенно не входит в планы СД. «Мы упрячем, мы и достанем!» — недвусмысленно и даже как-то грубо сказал ему оберштурмфюрер Вурц.

Когда уже сгустились сумерки, из замка были вывезены последние ящики с «грузом», который подлежал укрытию на объектах «Вервольфа» за пределами цитадели. Во дворе остались лежать под охраной эсэсовцев только ящики с панелями Янтарной комнаты да около полусотни стальных контейнеров с запаянными крышками. Все контейнеры были аккуратно завернуты в чехлы из прорезиненной ткани и имели маркировку в виде буквенно-цифровых индексов.

Доктор Роде, хотя сам непосредственно не упаковывал эти контейнеры, знал, что в них находятся экспонаты Прусского музея — золотые и серебряные украшения конца прошлого тысячелетия, столовые приборы из благородных металлов, особо ценные изделия из фарфора, предметы церковной утвари. Здесь же были особо дорогостоящие экспонаты из Художественных собраний Кёнигсберга, размещавшихся тут же, в замке: итальянская майолика, северный фаянс, французский и русский фарфор. Но доктору Роде было известно также, что содержание более половины контейнеров составляли трофеи, вывезенные из Советского Союза и Польши: иконы и оклады из серебра и золота с драгоценными камнями из православных церквей, дарохранительницы, дароносицы, кадильницы и кресты из польских костелов.