– За мной! – скомандовал Дивий, пришпоривая коня.

Сотня понеслась за ним, привычно занимаясь подготовкой к рубке. Опытные воины знали, что надо делать, и не думали о посторонних вещах, не размышляли о жизни и смерти, готовые к последней, но умеющие одолеть страх.

Вырвались на окраину столицы, встречая бегущих во все лопатки и скачущих на гепардах людей. Подскакал бледный гридь из детинецкой сотни охраны городской стены.

– Там… там…

– В строй! – не стал его слушать Дивий.

Над последними теремами слободки показалась какая-то странная чёрная башня.

Сотня миновала шатёр каабы Веры, повернула к башне.

Это и был чёрный дьявол, как его прозвали в народе, или тартарианин, которого ни дебряне, ни сам Дивий не ожидали увидеть в столице общины. Раньше эти посланцы Тартар-Горы не подходили к границам дебрянских владений ближе чем на несколько десятков километров.

Великан, превосходивший по размерам любой городской терем, раздавил каабу Веры и попёр дальше, гремя вращающимися вокруг невидимых «шестерён» чёрными, похожими на исполинские берцовые кости, гусеницами, почти не обращая внимания на стражей города, пытавшихся его остановить. Защитников было два десятка и становилось всё меньше. Они носились перед исполином, стреляли из луков, доставали мечами корпус тартарианина, сложенный из не связанных друг с другом «костей», и отскакивали назад. Но их маневры на монстра не действовали. Изредка он отмахивался лапами, и тогда конь и всадник, не успев увернуться, летели по воздуху десяток метров, как лёгкие пушинки.

– Стрелки! – вскинул над собой кулак Дивий.

Сотня мгновенно выстроилась в два ряда, дружинники взялись за луки.

– Бей!

Сотня стрел взвилась в воздух, находя цель.

Тартарианин даже не попытался увернуться. Он словно не заметил залпа, ни первого, ни второго. Стрелы вонзались в бугор его головы, плечи и грудь, но либо ломались, либо отскакивали, пропадали бесследно, не причиняя монстру никакого вреда.

– Мечи! Под гусеницы не соваться!

Сотня разделилась на два отряда, ринувшиеся к гиганту с двух сторон.

Поначалу всё шло по-прежнему: пришелец, похожий на скелет древнего робота, каким рисовали его дети в школах, мерно катился вперёд, давя попадавшиеся на пути строения и обезумевшую скотину, изредка отмахиваясь от назойливых всадников, лихо рубивших его «костяные» доспехи по бокам. Потом Дивию надоело следить за воинами, и он, вспомнив прошлое, вырвался один перед катившимся по улице к Кремлю монстром, спрыгнул с коня и пошёл ему навстречу, раскинув руки в стороны и напрягаясь до боли в голове.

Конь, хрипя, припадая к дороге и открывая пасть, попятился.

Дивий задавил поднявшийся в душе страх.

Мольба была одна: остановись!

Тартарианин пёр вперёд, безглазый, многодетальный, ажурный, страшный. Отмахнулся от наскока очередного дружинника.

Бойцы кремлёвской сотни отскочили, оторопело глядя на старейшину общины. Кто-то крикнул отчаянно:

– Уйди с дороги, радетель!

Дивий не остановился, только закусил губу.

Сорок метров, двадцать, десять… раздавит или нет?

Ну! Остановись!

Тартарианин с лязгом затормозил.

Из сотни грудей ратников вырвался общий выдох.

Дивий замер, продолжая держать руки на весу. Из прокушенной губы вытекла на подбородок струйка крови.

Услышал, слава богам!

– Стой, чёрный! Зачем ты пришёл?

Гигант опустил бугор головы, словно пытаясь понять слова человека. Или его мысли. Поднял громадную суставчатую лапу, дотронулся до головы чисто человеческим жестом.

– Что тебе надо?! – добавил Дивий.

Монстр вытащил из головы (во всяком случае, выглядело это так) угловатую «кость», бросил на дорогу перед старейшиной.

«Кость» упала и расползлась струйкой дыма. Одновременно послышалась очень короткая фраза на тарабарском языке, почти свист. Тем не менее Дивию показались знакомыми звуки в этом свисте, и он после запоздалого анализа понял, что тартарианин только что передал ему звуковое письмо. Правда, прозвучавшее неожиданно и слишком быстро.

Он развёл руки шире.

– Повтори!

Усилил речь мысленным вызовом: повтори! повтори!

Тартарианин снова сунул суставчатую лапу в «растрескавшуюся башку, вынул чёрную «кость», швырнул на дорогу.

Вспух и растаял чёрный дымок, сопровождаемый свистом-скороговоркой, по-прежнему почти не воспринимаемый слухом. И всё же Дивий, находившийся в состоянии сильнейшего нервного возбуждения, уловил отдельные слова, произнесённые на староанглийском языке:

– We… need… son of… before the God…

Само собой сложилась фраза: «Нам надобен сын Предтечи».

Дивий мотнул головой, с трудом оценивая смысл сказанного.

С одной стороны, тартариане никогда не интересовались земными делами, равно как и человеческими судьбами, и не могли знать о существовании какого-то там человека-Предтечи, а тем более его сына. С другой, Влад Велич был сыном Ставра Панкратова, ставшего эмиссаром одного из Игроков, и участвовал в драматических событиях прошлой Игры наравне с другими свидетелями драмы, с теми же чужанами, орилоунами и тартарианами. Тартар же, как мощная, колоссальная, разумная структура, мог получить информацию о своих соперниках по Игре, в том числе и о Ставре, а также о его потомках. Оставался непонятным интерес тартариан к сыну Влада. Чего они хотят? Боятся нового противника?

– Зачем он вам?

Голос волхва гулко поколебал воздух, метнулся отголосками эха по улицам города.

Тартарианин сунулся вперёд, нависая над человеком готовой рухнуть скалой.