нас осталось не так много времени, план пришлось сдвигать. Поэтому работает активнее, совсем скоро начнется самая интересная часть этой игры.

Дани, который лежал на животе и откидывал землю руками, напрягся. Внутренние импульсы побуждали его задать вопрос, возникший в голове пару секунд назад, но он все не решался сделать этого. Он боялся не реакции на его слова, и даже не потенциально возможных избиений и унижений. Ему было страшно услышать ответ. Он не хотел знать, но при этом не мог и промолчать. Собравшись с силами, сжав в метафорический кулак остатки своей мужественности, он все же повернул голову к Серхио и еле заметно облизал пересохшие, грязные губы.

— А что будет с нами после окончания? — его вопрос прозвучал неуверенно и почти утонул в стонах усердия остальных мужчин.

— Это уже буду решать не я, а те, ради кого вы тут корячитесь. Пока работай и молись на свою жизнь, — впервые за все время Серхио ответил спокойным голосом, без насмешек и оскорблений.

И Дани продолжал копать, игнорируя настойчивы взгляд Мэтта, который уже смирился с дерьмовым запахом.

* * *

Когда солнце уже село, а небо стало угольно-черного цвета, Стефано подогнал машину ближе к вырытой яме — а точнее сказать почти готовому проходу, ослепляя его фарами. Серхио сделал то же самое, но с другой стороны. Они думали, что это поможет видеть больше, но на самом деле налобные фонари справлялись куда лучше.

Серхио просто сгорал от нетерпения. Он курил одну сигарету за одной, постоянно ходил кругами и что-то радостно напевал себе под нос. Казалось, что он готовится к долгожданной встрече, и как курица-наседка суетится вокруг праздничного стола, поправляя и так идеально-уложенные столовые приборы и салфетки.

Тычок черенком лопаты — ничего не происходит, плотная затычка из влажной земли не трогается. Еще один тычок — появилось небольшое отверстие. Мэтт лежал на животе и активно бил по земле спереди себя. Еще один удар, сопровождающийся стоном и из отверстия показалась пустота. Он увеличил яркость своего фонаря и руками расширил образовавшуюся дырку.

Заглянув туда, он увидел непонятную консистенцию грязи, обрывки бумаг, и что-то похожее на… человеческое тело. От жажды узнать куда они открыли проход, его органы чувств отказали. Но он очнулся от шока и ему в нос ударил такой отвратный запах, что он начал истошно кашлять, пытаясь отползти назад. Он бил ногами человека, который лежал сзади него, полз по мужчинам, получая за это ругательства и толчки, но ему было все равно — он еле сдерживал рвоту.

Только когда он в спешке пытался выползти наружу, чтобы вдохнуть свежий воздух, он понял насколько большую и глубокую яму они вырыли. Наконец он подтянулся и сразу же упал на колени, сжимаясь в судорогах от тошноты — только из него ничего не выходило, сегодня их еще не кормили. Из-за этого желудок адски сводило и казалось, что сейчас он просто умрет.

Успокоившись и подняв голову он увидел, что их подкоп уходят прямо под бетонную стену. Снизу послышались звуки ликования — остальные увидели и почувствовали то, что открыл Мэтт.

— Серхио… мы сделали это. Мы докопали до их уличного туалета, — грязный, потный, но безумно счастливый грузный мужчина вылез рядом с Мэттом и сразу же бросился в объятия Серхио.

Они начали прыгать и обниматься, практически плача от счастья. Даниель вылез и сел рядом с Мэттом, глядя на общее облегчение и ликование.

— Ну а теперь то, что я хотел сделать очень давно, — сказал Серхио спустя пару минут.

Он подошел к двум сидящим на земле агентам и сначала дал с ноги по лицу Мэтту, а затем вырубил Даниеля.

Их тела откинулись назад и Стефано, на всякий случай, с размаху пнул по затылку их еще раз, держа в руках толстую веревку.

Глава 22

Кассий

2021 год,

Координаты засекречены, штат Калифорния,

Тюрьма «Дьюэль»

Все время нашей прогулки я прибывал в странном настроении. Казалось, что внутри меня что-то подломилось, оборвалось и тяжелый груз свалился мне на сердце. Впервые за время с ее смерти я просыпался по утрам не из-за чувства мести. В моей голове не крутились ее черты лица, волосы и улыбки, которые она дарила мне по утрам. Теперь в моем сознании всплывала другая женщина, совсем не похожа на моего ангела.

У этой девушки были темные волосы, большие карие глаза и пухлые губы. Она вечно их кусала, они казались сухими и шероховатыми, но мне все равно хотелось их целовать целыми днями. Фото этой девушки, которая курит, ругается матом и язвит, стоит на заставке моего телефона и теперь я стараюсь брать его в руки гораздо чаще. Эта смелая, сильная и непокорная женщина постоянно сидит в моей голове и я просыпаюсь каждый чертов день только ради нее. Я не убиваю Дона только ради встречи с ней. Я не ломаю ее только потому, что не хочу видеть слезы на ее прекрасном лице. Я не убил ее до сих пор, потому что намерен быть с ней до конца своей поганой жизни. И я сделаю для этого все.

Из-за нее я чувствую. Я ощущаю волнение, радость, грусть и возбуждение, хотя давно заблокировал в себе эту функцию. Своим нежным голосом и светлым смехом она раз за разом ударяет по моим железным оковам. И в конце концов она сбросила их с моей души, побуждая меня к действиям. Я никогда не дарил никому подарки, но ради ее улыбки я делаю это. Просто чтобы ей стало приятно и она отвлеклась от работы. Чтобы она улыбнулась и почувствовала себя лучше.

Тревога поднимается во мне каждый раз, когда я, черт возьми, улыбаюсь, глядя в телефон. Я как будто бы предаю память о моем ангеле, влюбляясь в того, кого должен ненавидеть. Вот почему я отвергал любые чувства — это сложно. Это больно. Это сбивает с верного пути. Хотя может быть этот самый верный путь изначально вел в никуда.

* * *

Мы вернулись в камеру под сопровождение Педро и увидели перевернутый стол, покошенные кровати. Все наши вещи и постельное белье валялись на полу, а Адриан орал и лупил стену, словно хотел ее снести.

— Успокойся, мать твою! — Доминик пытался повернуть его голову к себе, но тот вырывался, нанося серию хаотичных ударов по его лицу и телу.

Рука Адриана была вся в