- Он почти совсем здоров. Выхлебал полную миску супа. Вчера я беспокоился о нем. Ведь он даже рюмку рома не хотел выпить.

- Это хорошо, что он не подражает тебе хоть в этом. Он уже спит?

- А то как же. Я спел ему колыбельную, чтобы он скорее заснул. А у вас, как я вижу, была славная прогулочка... На вашем месте я бы всыпал Садир Ходже. Его счастье, что он не соблазнил меня стадом баранов.

- Бараны были, благородный господин, честное слово были утром. Видно, аллах не хотел, чтобы мы их нашли. Жаль, что завтра надо уезжать отсюда. Может быть, завтра нам посчастливилось бы, - вмешался Садир Ходжа, не выпуская из рук подаренной винтовки.

- Перестаньте наконец болтать об этих баранах, - недовольно отозвался Смуга.

Садир Ходжа, несмотря на усталость, был в превосходном настроении. Он ел за троих и болтал больше всех. Ежеминутно, радостно улыбаясь, канджут ласково проводил ладонью по блестящему стволу винтовки. Это обратило внимание Пандита Давасармана, привыкшего следить за всем, что происходит во время путешествия. Покуривая трубку, он искоса наблюдал за оживленно беседующим магометанином.

"Чему это он так радуется? - думал Пандит Давасарман. - Сагиб боцман одолжил ему винтовку для охоты, но он не спешит ее вернуть. Неужели боцман подарил ее Садир Ходже? Это очень подозрительно. За что он отдал ему винтовку? Не за то же, что тот таскал нас по горам..."

Пандит Давасарман следил взглядом то за боцманом, то за Садир Ходжей. Под влиянием какой-то мысли он быстро встал и подошел к вьюкам, предназначенным для Наиб Назара. Быстро всадил руку в один из них. Облегченно вздохнул, нащупав холодный ствол винтовки.

"Как видно, я старею, потому что меня преследуют навязчивые мысли", - прошептал он про себя. Успокоившись, Пандит Давасарман исчез в палатке.

Спустя два дня, перед самым рассветом, караван после длительного ночного марша, подошел к границе Памира. Садир Ходжа каким-то шестым чувством вел караван по бездорожью. Иногда он останавливался на короткий момент, чтобы посмотреть на звезды, блестевшие на небе, или на крутые вершины гор, темневшие на горизонте. Прежде чем солнце показалось на небе, караван скрылся среди скал на самой границе.

- Здесь мы будем ждать Наиб Назара, - сказал Садир Ходжа, соскакивая с седла.

- Далеко ли еще до Холма Купцов? - спросил Смуга.

- Утром ты увидишь его, сагиб, как на ладони, - ответил Садир Ходжа. - Можно несколько распустить подпруги у лошадей, но вьюков снимать нельзя.

- Наиб Назар приедет только к полудню. Нельзя заставлять вьючных животных стоять с грузом на спине столько времени, - возразил Смуга. - Лошадям надо хорошо отдохнуть. Ведь мы еще сегодня отправимся в дальнейший путь.

Смуга и Пандит Давасарман стали тихо совещаться и подозвали Удаджалака.

- Ты ориентируешься, где мы сейчас находимся? - спросил Пандит Давасарман.

- Так точно, - шепнул солдат. - Мы уже здесь бывали. К северу отсюда, на расстоянии около двухсот метров, находится Холм Купцов. До границы Китайского Туркестана отсюда не более тридцати километров.

- Превосходно, Удаджалак. Хорошо ли ты помнишь нашу прежнюю дорогу в Хотан?

- Так точно, помню.

- Отлично! Кто знает, не придется ли нам разделиться на две группы. Если да, то ты поведешь одну из них, а я вторую.

- Слушаюсь!

- Теперь сними вьюки с наших лошадей. Держи их наготове, чтобы в случае необходимости можно было опять быстро навьючить. Думаю, что русские патрули находятся где-нибудь вблизи. Верховым лошадям надо слегка распустить подпруги, но не расседлывать их. Я и сагибы будем по очереди стоять на страже.

- Слушаюсь! - тихо ответил Удаджалак.

Притаившись среди голых скал, путешественники с радостью встретили солнце, показавшееся из-за горных вершин. Было очень холодно. Плоскогорья и долины Памира расположены на высоте около четырех тысяч метров над уровнем моря. Поэтому даже во время короткого лета, которое там длится лишь три месяца, разница в температурах дня и ночи весьма ощутительна.

Когда совсем рассвело, Пандит Давасарман провел белых путешественников на край каменных осыпей, чтобы определить свое положение. Укрывшись за обломками скал, путешественники внимательно слушали его пояснения.

- Холм с пологими склонами, который виднеется прямо перед нами, это Холм Купцов. Именно здесь Саиб Назар часто устраивал засады на караваны, направлявшиеся из Китайского Туркестана в Индию. Кишлак Наиб Назара находится на расстоянии около двух километров к востоку от холма. Свадебный поезд подойдет с запада. Здесь он задержится на короткий отдых. Отец невесты даст нам сигнал. Мы присоединимся к поезду, который направится к дому Наиб Назара. Оттуда мы, вместе со свадебными гостями, поедем к границе Китайского Туркестана. Наиб Назар нам покажет, где безопаснее всего перейти границу. Мы не должны встретиться в Туркестане с особыми трудностями, так как русские ведут с китайцами оживленную торговлю. Русский паспорт молодого сагиба облегчит нам путешествие. Но теперь мы должны быть настороже, чтобы русские не застали нас врасплох. Шикарр Смуга и молодой сагиб останутся здесь, где мы стоим сейчас, сагиб Вильмовский и я будем наблюдать за пограничной полосой на юге, а сагиб боцман будет присматривать за Садир Ходжей и его людьми. В случае опасности надо, прежде всего, навьючить лошадей.

Солнце начало припекать. Томек достал бинокль. Он лег на плоский камень и стал тщательно осматривать окрестности. Вокруг Холма Купцов простиралась зеленая равнина. В каменных осыпях резвились сурки. Их веселые, беззаботные игры не прекращались ни на минуту. И только выставленные ими "часовые" стояли на холмиках, чтобы сразу предостеречь сородичей, если появится опасность. Раскопанные норы сурков свидетельствовали о частых визитах гималайских медведей[141], которые летом спускаются сюда с Гималайских гор и Тибетского нагорья в поисках обильной пищи. Летом на Памире можно часто встретить медведей, которые раскапывают норы сурков или ловят в речках рыбу, ловко выбрасывая ее лапами на берег.

Томек рассматривал равнину в бинокль. Иногда в поле зрения попадалась стая волков, крадущаяся лисица или парящий над норами сурков хищный орел. Спустя час, как было условлено, Томек разбудил дремавшего Смугу и передал ему бинокль. С часовым запрещалось говорить, поэтому Томек улегся на гладком камне и смежил веки. Но спать ему не хотелось. Он с тревогой думал о скорой встрече с Наиб Назаром.

"Если разбойники узнают правду, то нам несдобровать, - думал он. - Может быть разумнее было бы рассказать обо всем папе и Смуге? Но ведь Смуга может рассердиться. Нет, лучше ничего не говорить. А самому держать ухо востро. Да и боцману тоже".