Выбрав позицию, Пирлан замер, дожидаясь нужного момента, и долго ждать не пришлось, буквально через десяток секунд мужчина-харкон в очередной раз стал терять сознание. Охотник выскочил из укрытия, одновременно целясь и спуская курок.

В последнее мгновение мужчина-харкон почувствовал опасность и резко дернулся в правую сторону, уходя с линии огня, хотя несколько капсул ударили его в левое плечо. А дальше стрелять стало бесполезно, ибо мужчина-харкон с головой ушел под воду.

Пирлан перехватил свою винтовку и начал стрелять боевыми патронами, ориентируясь по ощущениям.

Пришел импульс боли, по воде пошли пузыри, видимо, раненый закричал, но добыча все же смогла вновь укрыться за бортом железного модуля.

Пирлан активировал гранату и бросил. За первой метнул вторую и третью. Один за другим бухнули три взрыва, подняв столбы мутной воды.

Пирлан замер, пытаясь ощутить мужчину-харкона. Но тот не ощущался, что могло означать только смерть добычи. Хотя тут могло сказаться и то, что срок действия препарата заканчивался и чувствительность организма стала падать. Тогда охотник стал осторожно приближаться к жертве. Неожиданностей не произошло. Вот он – плавает кверху брюхом, а из носа и ушей течет кровь.

Пирлан, убедившись, что добыча жива, снова вскрыл аптечку и вколол в мужчину специальный препарат, который должен был заблокировать его харконовские способности и крепко усыпить, после чего сковал наручниками по рукам и ногам.

Его самого начало мутить откатом, но дело было сделано. Осталось позвать и дождаться последнего оставшегося в живых напарника, после чего транспортировать добычу госпоже.

Напарника он позвал с помощью ультразвукового свистка, благо наушники в шлемах преобразуют его в слышимый звук. А чтобы он знал, куда идти, завел небольшой механизм, и тот стал ритмично издавать едва слышный звук.

На этом Пирлан сам отключился, откат в конце концов накрыл его.

Когда наконец изрядно взбаламученная водная поверхность немного успокоилась, давешняя пиявка, ведомая инстинктом, вновь направилась к своей цели. На этот раз жертва не сопротивлялась, и пиявка смогла без помех впиться ей в основание затылка. Вот только вместо того, чтобы напиться крови и в несколько раз увеличиться в размерах, пиявка отчего-то стала усыхать, пока окончательно не остался лишь черный сморщенный мешочек, что, в конце концов, отвалился…

Когда Роев очнулся, первое, что почувствовал, это как будто у него в башке кто-то елозит. Очень неприятное и пугающее ощущение, особенно учитывая местных тварей и то, что он без шлема (а сейчас и вовсе без комбинезона, в одном белье). Два и два сложить не сложно. Но противное ощущение довольно быстро прошло, и через короткое время Владислав уже не был уверен, что действительно что-то чувствовал и это не плод его разгулявшегося воображения.

«Ага, это они мне волокушу сделали», – сделал Роев логичный вывод, обнаружив, что лежит на матрасе из лиан. Понятно, что его вытащили в относительно безопасное место, в «желтую зону», где минимум всяких тварей. Рядом сидит охотник и что-то жует.

Что касается самочувствия пленника, то оно было ниже среднего. Все еще одолевала телесная слабость, и давало о себе знать рассеянное внимание, сложно было сосредоточиться и провести анализ своего положения. Хотя чего его проводить, и так было ясно, что дела хуже некуда. Но как бы плохо ни было, сейчас Роеву на все было плевать, хотелось вновь уснуть, глаза слипались.

«Может, это последствие снотворного, а не ранений? – отстраненно подумалось ему, так как после небольшого анализа ощущений понял, что имеется некоторое отличие. – То, что меня постоянно пичкают снотворным, тоже логично, ведь я благодаря пси-возможностям опасен даже скованный».

Пока его снова не отправили в царство Морфея, Владислав все же попробовал задействовать свои ментальные силы с целью призвать каких-нибудь тварюшек и как минимум осмотреться с их помощью, а если повезет, то и… но тут Роева ждал полным облом, ничего не вышло. Блокираторы пси-сил все еще надежно действовали.

Он вновь ощутил шевеление в голове.

«Значит, в первый раз это мне не показалось, и у меня в черепной коробке действительно кто-то поселился», – с беспокойством подумал он. Стало очень неуютно, по телу пошла волна жара, Роев так и представил, что кто-то с аппетитом жрет его мозг.

«Бр-р… Вот забавно будет, когда мою тушку доставят этой стерве и выяснится, что мозга у меня нет, а вместо него куча дерьма», – подумал Роев уже с невеселой усмешкой, едва сдержавшись, чтобы не хохотнуть, но это нервное, истерическое даже, так как Владиславу, откровенно говоря, сейчас было совсем не до смеха.

Роеву стало по-настоящему страшно. Захотелось, чтобы паразита вытащили, но сделать это можно только в медкапсуле на базе клана. Но Владислав прекрасно понимал, что если он туда попадет, то второй раз уже точно не выберется.

Видимо, он все же как-то выдал себя, что и немудрено с такими-то ужасами, так как к нему подошел охотник, грубо схватил за плечо и резко дернул, заставив пленника завалиться на спину.

Охотник что-то удивленно-недовольно, возможно даже матерно, буркнул и потянулся к аптечке на своем поясе.

– Дай попить хотя бы. Понимаешь меня? Да и пожрать не мешало бы… а потом уже можешь укладывать спать.

Драться с ним, да еще будучи скованным, сил у Роева не было, даже будь он каким-нибудь спецназером – без вариантов (тут разве что Джеки Чан с дубля третьего-четвертого смог бы выкрутиться), так что его пленитель без труда вколол пленнику еще одну дозу снотворного, и Роев вновь выпал из реальности. Но перед этим охотник все же позволил ему напиться, правда, пожрать не предложил, но и на том спасибо.

Очередное пробуждение не порадовало.

«Судя по всему, место то же, – вяло подумал Владислав, озираясь. – Сколько времени прошло? Сутки? Меньше? Больше? Раз сидим на месте и охотник не чешется, значит, кто-то выжил помимо него и движется за эвакуатором. Во рту словно кошки нагадили. В прошлый раз тоже тот еще курятник был, но сейчас как-то особенно гадостно. И привкус такой едко-химический, словно таблетку во рту разжевал».

Захотелось сплюнуть, но слюны почти нет. В башке снова какая-то тварь, словно недовольно, повошкалась, но быстро стихла. На этот раз к шевелению в своей голове Роев отнесся почти безразлично.

«Вот, кстати, странно, что я еще жив с таким жильцом, – все же подумал он. – Ну ладно, даже не столько странно, что жив, сколько то, что в своем уме. Да и припадков никаких нет, что тоже должно быть при повреждении некоторых отделов головного мозга. Ведь сколько уже извилин эта тварь за прошедшее время у меня должна была сожрать? Разве что мочеиспускание во сне за вред можно засчитать? А может, эта тварь тоже спит? Напьется моей кровушки, в которой снотворное круто намешано, и вырубается вместе со мной… Кто знает, может, и так. Хоть лоботомию себе делай…»