И вот как раз это – ответ делом на реальную угрозу смерти, а не пустопорожние салонные рассуждения о весьма абстрактной вечной жизни. Что же может предложить нам в этом плане наука? Как сохранить носитель?

Наука озаботилась этими вопросами давно. Знаменитый Парацельс полагал, что «нет ничего, что могло бы избавить смертное тело от смерти, но есть нечто, могущее отодвинуть гибель, возвратить молодость и продлить краткую человеческую жизнь». Между прочим, именно Парацельс был первым, кто догадался, что человек и вообще все живое состоит из тех же самых элементов, что и неживое. А раз так, почему люди умирают, ведь все элементы, из которых они состоят, вечные! Атом золота или атом железа не могут умереть. И атом кислорода тоже.

Но атомы кислорода могут соединиться с атомом железа, образовав молекулу ржавчины. А потом, при определенных условиях, они могут снова отсоединиться от атома железа. Но будет ли это смертью для молекулы ржавчины? Интуитивно понятно, что нет.

Вечные атомы соединяются друг с другом, образуя более сложные структуры. То есть организуя новый порядок. И этот порядок может разрушаться. Иногда под воздействием сторонних сил, как это происходит с оксидом железа. А иногда сам по себе, как это происходит с живыми существами – со временем они неизбежно распадаются. Ломаются. Выходят из строя. Собственно говоря, тем и отличается живое от неживого, что оно смертно. Метафорически выражаясь, жизнь возникает вместе со смертью.

По какой причине эволюции понадобилась смерть, я писал в книге «Апгрейд обезьяны», повторяться не буду. Но дело в том, что интересы эволюции вошли в противоречие с интересами разумного вида, завоевавшего планету в упорной конкурентной борьбе с самим собой. Представителям этого вида хотелось жить и для радости расчесывать свое туловище приятностями как можно дольше, потому новый инструмент завоевания природы – разум, они направили на поиски главного ответа – как продлить разумную жизнь человека в его теле здесь и сейчас, а не где-то там, в сомнительном будущем в виде души.

Поначалу это получалось автоматически. Я уже писал, как внедрение канализации в Лондоне сказалось на увеличении продолжительности жизни. Развитие медицины тоже двигало цивилизацию в том же направлении. Одна только идея мыть хирургам руки перед операцией резко снизила смертность.

В начале XX века наш соотечественник Илья Мечников впервые ввел новый термин – геронтология, который дал название науке о старении организма. Но разные теории старения начали появляться гораздо раньше. Люди давно обратили внимание на те ужасающие процессы, которые идут в организме человека и постепенно портят его, приводят в негодность. Старость уродует тело. Как этого избежать?

Гиппократ полагал, что порча тела (старение) ускоряется невоздержанностью в питании, то есть перееданием, и был прав: современные исследования это подтверждают – крысы, которые находятся на «половинном» рационе, живут до полутора раз дольше. Ну, а собственно причиной старости Гиппократ считал некое «расходование тепла» в организме. Аристотель придерживался аналогичной точки зрения: как «тепло» кончается, так человек помирает.

Начиная с XVIII века, в Европе появилась масса новых теорий старения, шедших ноздря в ноздрю с развитием европейской науки. Старость наступает из-за постепенного высыхания тела… Старость наступает из-за изнашивания организма… Старость наступает из-за накопления вредных веществ… Старость – результат нарушений в работе нервной системы… Теорий было много. Не меньше их и сейчас. Вот только бессмертия пока нет. Хотя некоторые сдвиги явно намечались.

Первый практический результат омоложения получил старенький французский биолог Шарль Броун-Секар. Он родился еще когда был жив Наполеон, закончил Парижский университет, был членкором Французской академии медицинских наук, изучал кровь, функцию надпочечников, выдвинул теорию внутренней секреции. И в один прекрасный день ему пришла в голову идея омолодиться путем введения в организм вытяжки из семенных желез животных. Эксперименты доктор ставил на себе. К тому времени профессор был уже довольно стар и передвигался с трудом. Но в 1889 году научная общественность с удивлением увидела его легко взбегающим на кафедру для доклада о своих экспериментах. Собственно, после столь впечатляющей пробежки старичок уже мог ничего и не говорить о пользе гормональной терапии для омоложения организма – эффект омоложения был налицо. Над миром замаячила заря вечной молодости!

Но увы, эффект от гормональной терапии оказался весьма коротким и сменился ускоренным одряхлением. Смерть опять победила. Природу обмануть не удалось… Я уверен, что Булгаков читал об опытах Шарля Броуна-Секара и, сочиняя «Собачье сердце», использовал эту информацию для создания образа профессора Преображенского, который, как вы помните, тоже омолаживал пациентов, используя яичники обезьян. (Кстати говоря, гормональная теория старения была одной из первых по-настоящему научных теорий старения.)

С тех пор прошло больше ста лет. Отгремели революции, по миру прокатились две мировые войны, вспух и сдулся уродливый красный социалистический эксперимент в России и в других странах. Что же изменилось в науке о бессмертии за эти годы?

Изменилось многое.

Изменилось настолько, что известный британский геронтолог Обри ди Грей утверждает, что нам осталось потерпеть до «бессмертия» всего 20 лет и что уже сейчас на планете живет первый человек, который благодаря геронтологическим инновациям проживет 150 лет. А сейчас ему, этому счастливчику, лет шестьдесят. Так сказал известный британский ученый. Чем же он известен? Ну, во-первых, своей бородой. Она у него до пояса. Во-вторых, тем, что создал специальный Фонд Мафусаила, который занимается проблемами борьбы со старением мышей. Ди Грей – весьма колоритный чувак с веселыми глазами. Понятно, что его лозунги, будто «бессмертия» осталось ждать всего 20 лет, – просто звонкий пиар для привлечения денег миллионеров. И пиар удачный: деньги миллионеров, влекомые посулами и научным авторитетом ди Грея, потекли к последнему. Миллионеры надеются дотянуть до обещанных времен, когда люди, согласно обещаниям ди Грея, «перестанут умирать от старости». А от чего же они тогда будут умирать?

Да много от чего можно умереть, товарищи! Именно поэтому геронтологи и не любят говорить о бессмертии, а говорят только о решении проблемы старения. Что, конечно, здорово, но проблему вечной жизни не решает, именно поэтому в предыдущем абзаце я и взял слово «бессмертие» в кавычки.

Ученые вечной жизни нам не обещают, они обещают лишь нестареющее тело. Которое может погибнуть, упав со скалы. Может покончить жизнь самоубийством. Да мало ли что может случиться с нестареющим организмом!.. Мы с вами не боимся (за редким исключением) летать на самолете. Потому что для нас с вами шанс погибнуть в авиакатастрофе ничтожен. Но для нестареющего существа, которое живет и летает «вечно», шанс гибели в авиакатастрофе практически равняется единице – если летать вечно, когда-нибудь долетаешься точно!.. Но скорее погибнешь от чего-то более опасного – автокатастрофы, удара электротоком, отравления или просто смертельной болезни. Поэтому нужно сохраняться. Как в компьютерной игре – почаще «записываться» и случись чего с телом, восстанавливать его и начинать жить с последней записи. О сохранении и о том, что происходит при этом с сознанием, мы еще поговорим позже, а пока я расскажу вам о себе, любимом.