— Браво, — сказал Сергей. — Что это было? Чайковский? Первый концерт для туалетной бумаги и семейных трусов?

— Ну, типа того, — согласился Игорь. — Это была симфония протеста. Меня тут обижают и унижают со страшной силой, вот я и протестую.

— Его обижают, — фыркнула Ира. — Мало того, что он меня всю ночь мучил, так теперь послушай, что он требует.

— А что он требует? — спросил Сергей.

— Я хочу посмотреть педерачу, — заявил Игорь.

— Что-о-о? — удивился Сергей.

— Педерачу, — объяснила Ира.

— Может, передачу? — попытался разобраться Сергей.

— В том-то и дело, что нет, — вздохнула Ира. — С утра меня мучает. Поставь ему педерачу и поставь. Включаю телевизор — так он говорит, что это не педерача, а черт знает что.

— Там по-турецки говорят, — капризно заявил Игорь. — Какая это педерача, когда там говорят по-турецки? Обман один.

— А что такое педерача? — спросил у него Сергей. — Передача про педерастов, что ли?

— Сам ты педераст! — возмутился Игорь. — Зоофил несчастный. Какие слова нехорошие другу говоришь.

— Ну так объясни тогда, — попросил Сергей.

— Как я тебе объясню, — сказал Игорь, — когда я сам не знаю? Я утром понял, что хочу посмотреть педерачу. А мне ее никто включить так и не смог. Теперь я страдаю и могу даже умереть лет через сорок.

С этими словами Игорь красиво откинул голову на подушку и попытался изобразить, как именно он будет умирать.

— Плохо дело, — сказал Сергей. — Его явно переклинило. Где мы ему педерачу возьмем, если он сам не знает, что это такое?

— Вот именно, — согласилась Ира. — Причем переклинило его еще ночью. Ты знаешь, что он мне устроил?

Игорь снова взял в руки гребешок с куском бумаги и начал на нем наигрывать песню «Ветер с моря дул».

— Точно не знаю, — признался Сергей, — однако догадываюсь.

— Легли мы вчера спать, — начала рассказывать Ира. — Причем, как ты помнишь, легли довольно рано. Я быстро заснула, а он смотрел по телевизору какую-то педерачу.

— Передачу, — сказал Игорь, оторвавшись от своего занятия. — Это была обычная передача. Педерачу я бы сразу узнал.

— Вдруг он меня будит, — продолжала Ира, не обращая на Игоря никакого внимания, — и заявляет, что дико хочет кушать. Настолько дико, что если я сейчас не сбегаю и не принесу ему что-нибудь пожрать, то он умрет в страшных мучениях.

— Ну и нахальство, — пожалел девушку Сергей. — Как будто он не мог сам встать и сходить в ресторан.

— Он не мог, — объяснила Ира. — Этот негодяй сказал, что жуткий голод совершенно истощил его силы и настолько подорвал здоровье, что он теперь даже руку не может поднять.

— Да послала бы его и снова заснула, — посоветовал Сергей.

— Между прочим, — с достоинством ответила Ира, — я так и сделала.

— И что?

— Да ничего. Ты что, не знаешь этого негодяя? Он меня начал щипать. А когда я ему залепила подушкой, он достал этот гребешок и начал наигрывать какую-то, как он сказал, ночнушку.

— Это была «Маленькая ночная серенада» Моцарта, — объяснил Игорь. — Не понимаю, что ты имеешь против Моцарта.

— Как ты понимаешь, — продолжала рассказывать Сергею Ира, — от этой неземной музыки спать сразу расхочется, а захочется быстро умереть или хотя бы оглохнуть.

— Я так и знал, что ты ни черта не разбираешься в высоком искусстве, — заявил Игорь.

— Ну вот, — сказала Ира. — Мне ничего не оставалось делать, как встать и отправиться искать что-нибудь съестное этому троглодиту. Но было уже поздно, и ресторан давно закрылся. А в баре никакой еды не было, даже орешков. В конце концов в кафе рядом с бассейном совершенно случайно обнаружилась тетка из поваров, которая ставила в холодильник какие-то лепешки. Причем она даже по-русски не говорила. Я ей как могла объяснила, что муж у меня умирает от голода, она сильно удивилась, но дала две лепешки.

— И что? — спросил Сергей. — Игорек заявил, что лепешки не хочет, а хочет седло барана с трюфелями?

— Хуже, — сказала Ира. — Прихожу в номер, а этот свинтус уже дрыхнет. Представляешь? Спит без задних ног и только храпит. А я, как последняя дура, оббегала всю территорию, чтобы достать ему эти лепешки…

— Так и что? — совсем заинтересовался Сергей. — В чем проблема-то была?

— Понимаешь, — замялась Ира, — я пока бегала — сильно проголодалась. А лепешки пахли, как из пушки…

— Во-во, — сказал Игорь. — МОИ лепешки.

— И ты их съела, — догадался Сергей.

— Ну естественно, — согласилась Ира. — С большим удовольствием. Они были очень вкусные.

— МОИ лепешки, — повторил Игорь, отчетливо выделяя слово «мои», — были ужасно вкусные. И она сожрала их все, до последнего кусочка.

— И вот, — продолжила Ира, не обращая на Игоря никакого внимания, — как только я съела последний кусочек этой вкуснятины, просыпается твой дружок и начинает требовать свою жратву. Причем в номере сохранился шикарный запах этих лепешек, поэтому я даже не могу сказать, что ничего не нашла.

— Во-во, — сказал Игорь. — Я тебя сразу вывел на чистую воду.

— И что ты сделала? — спросил Сергей.

— А что мне было делать? — развела руками Ира. — Отправилась снова на поиски еды. Тетки в кафе уже не было, двери на кухню все были закрыты, и я ничего найти так и не смогла.

— Вот именно, — сказал Игорь. — Помирай муж тут от голодных спазмов — всем наплевать.

— Да молчи уже, — разозлилась Ира. — Выставил меня на посмешище. Я, как последняя дура, полночи моталась по отелю, выискивая еду.

— Неужели так ничего и не нашла? — спросил Сергей.

— Ну почему не нашла? Нашла, — ответила Ира и вдруг покраснела.

— Ой, — сказал Сергей. — Я что-то не то спросил?

— Да нет, — ответила Ира. — Дело в том, что я, оббегав второй раз всю территорию, пошла к ночному портье и стала ему плакаться. Тот, конечно, подумал, что у русских явно с головой не все в порядке, однако полез в свою сумку и дал мне бутерброд с сыром, который ему жена подготовила на ночное дежурство.

— Вот какие жены бывают, — прокомментировал Игорь. — Кормят мужей даже по ночам. Не то что моя жена, которой хоть трава не расти, хоть помирай тут муж к черту совсем от голодных мук.

— Ты видал, какой гад? — кивнула Ира на Игоря. — Я из-за него у ночного портье последний бутерброд отобрала, а он еще и недоволен.

— Да чем мне быть довольным-то? — возмутился Игорь, приподнявшись на постели. — Дали мне какой-то куцый бутерброд вместо больших и духовитых лепешек. А теперь еще и удивляются, что у меня плохое настроение! Ладно еще, если бы дали педерачу посмотреть — так нет! — и Игорь возмущенно откинулся на подушку, поднес гребенку к губам и снова начал свои нанайские народные песни с легким уклоном в Чайковского.