— Я не хотела тебя пугать. Судя по всему, у ребенка свои планы, но все будет в порядке.

— Или нет.

— Если ты предпочитаешь думать о плохом, лучше ступай прогуляться.

— Я никуда не пойду, — возразил Джей-Ти.

— Тогда успокойся. Выпей пива, если хочешь. Как тебе не стыдно? С Эми врач и два спасателя. Малыш может появиться немного быстрее, чем мы надеялись, но все будет хорошо. Нельзя постоянно думать о том, что все будет плохо. Иначе знаешь, что случится?

— Что?

— Ты все потеряешь, если утратишь уверенность. Ты сам это говорил.

— Правда?

— Несколько раз.

Джей-Ти помнил, но в устах другого это звучало куда убедительнее. Полушутя он спросил, не хочет ли Джил получить работу на Колорадо.

— Правда, платят здесь слабовато, — добавил он.

— Вы, парни, мастера пудрить мозги.

— Я не шучу. Я всему тебя научу, — сказал Джей-Ти.

— Ты уже научил.

Оба смутились и посмотрели на Сэма, спорившего с Эбо.

— Нет, я не дам тебе один из плотов! — говорил Эбо. — Иди лучше поиграй с собакой.

— В том-то и дело, что собаки нет, — ответил Сэм.

Разумеется, одного взгляда на Эми было достаточно, чтобы спасатели поняли: они никуда не летят. Пока не родится ребенок. Ее не будут выносить из-под тента и укладывать на носилки; врачам не хотелось находиться в воздухе, когда малыш решит появиться на свет.

Пока Барб заводила Эми за уши кислородные трубки, Энди по радио связался со флагстаффской больницей. Потом он установил капельницу. Питер, не отходивший от девушки с тех пор, как она начала тужиться, сидел рядом и держал Эми за руку, когда она хватала воздух в перерывах между потугами. Он не знал, что сказать, чтобы успокоить ее. Происходящее казалось ему сущей пыткой, и он изо всех сил старался отвлечься от того, что сейчас переживает тело Эми, пытаясь дать жизнь ребенку.

Тем временем врачи открыли сумки и вытащили целый склад необходимых инструментов: тампоны, маски, кислородную подушку, покрывала, полиэтиленовые пакеты с прозрачными жидкостями, — куда больше, чем, по мнению Питера, могло понадобиться. Сьюзен, державшая на коленях голову Эми, спросила у Дона, можно ли теперь, когда установили капельницу, дать девушке обезболивающее.

— Честно говоря, я предоставлю решать это спасателям, — сказал Дон.

— Но вы же врач!

Дон слабо улыбнулся:

— Полагаю, этим ребятам доводилось принимать роды куда чаще, чем мне. Наверное, я лучше выйду, — сказал он Барб и Энди, — а вы занимайтесь своим делом. Дайте знать, если понадобится помощь.

Энди устроился между ног Эми, а Барб продолжала следить за показаниями монитора.

Сьюзен испытующе взглянула на нее.

— Ну? Можно ей что-нибудь дать?

— Не сочтите меня садисткой, — ответила Барб, — но, боюсь, таким образом мы замедлим процесс.

— Но возможно, именно это нам и нужно! — сказала Сьюзен. — Тогда мы могли бы отвезти ее в больницу.

— Я не собираюсь принимать роды на высоте пять тысяч футов, — возразил Энди.

Эми снова застонала. Питер, к этому времени уже считавший себя настоящим экспертом по дифференциации болевых признаков, объявил, что приближается схватка.

— Хорошо, Эми, — сказал Энди. — Постарайся. Я хочу увидеть головку.

Сьюзен обхватила дочь, пропустив руки под мышки, чтобы Эми могла тужиться изо всех сил. Питер и Дон сделали то же самое с нижней частью тела, обвив руками ноги девушки. Это была крайне странная, животная поза, но тем не менее Питера ни в коей мере она не смутила. Когда схватки закончились, Эми начала кричать — десять, пятнадцать, двадцать секунд…

— Она справилась! — провозгласил Энди.

— Видите головку? — крикнула Сьюзен. — Эми, ты слышала? Он видит головку!

— Какой лохматый… — пробормотал Энди.

— Волосы! — в восторге воскликнула Сьюзен.

Эми сделала вдох и издала жуткий звериный вой.

— Тужься! Давай, Эми, тужься! Не останавливайся!

— Так, хватит, — приказал Энди. — Хочешь взглянуть, бабуля?

Стерев слезы с лица, Сьюзен перебралась туда, где сидел медик.

— Ох, — выдохнула она. — Ох, Эми. Вот он! Или она! Милая, сейчас у тебя будет малыш!

— Я в курсе, ма! — крикнула Эми. — Иди обратно и держи меня!

Сьюзен вернулась и снова устроилась у головы дочери. Она склонилась к уху Эми.

— Малыш прекрасен, — шепнула она.

— Мне плевать, как он выглядит! Вытащите его наконец!

— Хочешь посмотреть? — спросил Энди у Питера.

— Нет, спасибо.

— Так, Эми, — сказал Энди. — В следующий раз постарайся протолкнуть головку полностью. Но не слишком быстро. Разрыва нам не надо.

— Щипцы? — спросила Барб.

— Пока нет.

— Питер, ну посмотри на него, — сказала Сьюзен.

— Значит, он наполовину снаружи? — простонала Эми.

— Пока нет, — спокойно ответил Энди. — Но уже почти.

— Посмотри хотя бы на секундочку, — настаивала Сьюзен.

— Мама, замолчи! — завопила Эми и тяжело задышала. Сьюзен, Питер и Дон снова заняли свои места. Эми сделала глубокий вдох, и Питеру показалось, что девушка пытается втянуть в себя все вокруг. Она напряглась, сжалась, зарычала, и внезапно Энди крикнул:

— Головка прошла! Теперь замри! Больше не тужься! Барб, трубку!

Та протянула ему маленькую синюю «луковицу». Питер не видел, что с ней делает Энди, да и не хотел видеть.

— Не могу! — закричала Эми.

Энди приказал:

— Придется! Просто дыши!

Питер, внезапно, как никогда в жизни, ощутивший себя частью команды, тоже велел ей дышать и был удивлен, когда Эми послушалась приказа. Ее глаза были полны ужаса, девушка послушно повиновалась его инструкциям.

— Дыши! — твердил Питер снова и снова, и, когда схватки закончились, Эми заплакала. Питер подумал: как это ужасно, просто ужасно, когда ребенок наполовину в тебе и наполовину снаружи! — Все хорошо, — шепнул он. — Уже почти закончилось.

— Еще разок, Эми, — сказал Энди.

— Не могу, не могу, не могу!!!

Эми сделала самый глубокий вдох и принялась тужиться так сильно, что Питер не решался взглянуть ей в лицо, а потом вдруг откуда-то из ее тела торпедой выскочило нечто серо-синее, с хвостом, похожим на штопор, — вылетело так быстро, что Энди едва успел поймать. Но все-таки поймал — и в следующее мгновение уже держал мягкое и безжизненное тельце на руках. Это был мальчик, неподвижный и вялый, странно спокойный, и в первую очередь в голову Питеру пришла мысль не о великом чуде рождения, а о том, у кого из присутствующих хватит смелости сказать Эми, что ее ребенок мертв.