— Вам куда? — спросила брюнетка с круглыми глазами. — Наверх или вниз?

Ее палец с накладным ногтем завис над электронным табло. Ларс Терлинден не мог оторваться от своего отражения.

— Мне вниз, — ответил он наконец. — До конца. До упора…

* * *

Пия Кирххоф вошла в «Эбони-клаб» и благодарно кивнула портье, услужливо открывшему ей дверь. Они с Кристофом совсем недавно ужинали здесь вместе с Хеннингом и Мириам. Хеннинг выложил целых пятьсот евро. На ее взгляд, это было чистое пижонство. Она не любила «элитные» рестораны с их выпендрежными меню и винными картами, которые не прочтешь без переводчика и в которых цена за одну-единственную бутылку может выражаться четырехзначным числом. Поскольку она выбирала вино не по этикетке, а по личному вкусу, то для полного счастья ей вполне хватало бардолино или кьянти в ближайшей пиццерии.

Метрдотель слез со своего трона и устремился к ней с ослепительной улыбкой. Пия молча сунула ему под нос служебное удостоверение. Температура его улыбки упала сразу на несколько градусов. Потенциальная клиентка, которую можно было раскрутить на эксклюзивный ланч, на глазах превратилась в кобру, грозившую, наоборот, распугать всех посетителей. Появление уголовной полиции мало кого обрадует, и уж меньше всего метрдотеля фешенебельного ресторана в разгар обеденного перерыва.

— Могу я узнать, в чем дело? — приглушенным голосом спросил метрдотель.

— Нет, — лаконично ответила Пия, — не можете. Где заведующий?

Улыбка испарилась окончательно. А вместе с ней искусственная вежливость.

— Подождите здесь.

Он удалился, а Пия осторожно осмотрелась. Действительно! За одним из столиков на двоих, в интимной обстановке, сидела Козима с мужчиной явно моложе ее лет на десять. Он был в мятом повседневном костюме и в рубашке с расстегнутыми верхними пуговицами, без галстука. Его небрежная поза выдавала самоуверенность. Буйная темно-русая грива ниспадала на плечи, угловатое, заросшее пятидневной бородой лицо с агрессивно выступающим подбородком и орлиным носом было выдублено солнцем и ветром. А может, алкоголем, не без злорадства подумала Пия. Козима фон Боденштайн что-то оживленно говорила ему, а он смотрел на нее с восхищенной улыбкой. Это был неделовой обед и не случайная встреча старых знакомых — исходившие от них эротические волны не могли не броситься в глаза даже незаинтересованному, случайному наблюдателю. Либо они только что из койки, либо собираются улечься в нее и этим обедом продлевают удовольствие предвкушения. Пия искренне сочувствовала шефу, и все же в определенной мере она понимала Козиму, которая после двадцати пяти лет замужества могла не устоять перед соблазном маленького любовного приключения.

Появление заведующего прервало ее наблюдения. Ему было не больше тридцати пяти лет, но он казался старше из-за своих жидких песочных волос и одутловатого лица.

— Я не хочу вас надолго отвлекать, господин… — начала Пия, глядя на тучного заведующего, который не удосужился представиться или хотя бы поздороваться.

— …Ягельски, — произнес он, глядя на нее сверху вниз, и властным движением руки отогнал в сторону метрдотеля, который поспешил занять свое рабочее место на троне. — В чем дело? У нас много работы.

Ягельски… Эта фамилия вызвала у Пии какие-то смутные ассоциации.

— Что вы говорите! — иронически парировала Пия. — А вы что, совмещаете свою должность с обязанностями шеф-повара?

— Нет.

Он изобразил кисловатую улыбку, его странно бегающий взгляд то и дело скользил по залу. Неожиданно обернувшись, он остановил проходившую мимо официантку и что-то прошипел ей, отчего та мгновенно покраснела.

— Обученный персонал — это сегодня большая проблема, — пояснил он, обращаясь к Пии уже с серьезным лицом. — Эти девчонки — просто катастрофа! Никакого представления о том, как надо работать.

Прибывали все новые посетители, Пия с Ягельски все еще стояли в проходе и мешали и гостям, и персоналу. Пия вдруг вспомнила, что фамилию Ягельски она уже слышала: у хозяйки «Черного коня» в Альтенхайне та же фамилия. Она спросила об этом своего собеседника, и тот подтвердил, что они не просто однофамильцы. Ему, Андреасу Ягельски, принадлежит и «Эбони-клаб», и «Черный конь», и еще один ресторан во Франкфурте.

— Ну так в чем дело? — спросил он.

Вежливость не была его отличительной чертой. Как и деликатность.

— Я хотела бы узнать, ужинал ли здесь в прошедшую субботу господин Клаудиус Терлинден с женой.

Он поднял брови.

— А зачем это понадобилось полиции?

— Затем, что это ее интересует. — Пии постепенно начинала действовать на нервы его снисходительно-пренебрежительная манера общения. — Итак?

Он с секунду помедлил, потом кивнул.

— Да, ужинал.

— Он был только с женой?

— Не знаю, не помню.

— Может быть, ваш метрдотель помнит? У вас ведь наверняка есть книга бронирования.

Ягельски с видимой неохотой жестом подозвал метрдотеля и велел ему подать книгу бронирования. Вытянув руку, он молча ждал, пока тот, снова взгромоздившись на свой трон, достанет книгу и услужливо вручит ее своему хозяину. Лизнув указательный палец, он медленно принялся перелистывать страницы книги в кожаном переплете.

— А, вот, есть, — сказал он наконец. — Они были вчетвером. Теперь припоминаю.

— Кто с ними был еще? Фамилии? — спросила Пия.

Несколько человек, сидевшие за одним столом, поднялись и направились к выходу. Только теперь Ягельски наконец соблаговолил провести Пию к стойке.

— А это еще зачем? Вас это не касается.

Терпение Пии лопнуло.

— Послушайте!.. Я расследую дело о пропаже вашей официантки Амели, которую в последний раз видели в субботу в «Черном коне». И мы ищем свидетелей, которые могли видеть девушку после этого.

Ягельски уставился на нее, подумал несколько секунд и, очевидно, решил, что назвать фамилии все же придется.

— С ними были супруги Лаутербах.

Пия удивилась. Зачем Терлиндену понадобилось скрывать, что они ужинали со своими соседями? В офисе он говорил исключительно о себе и о своей жене и ни словом не обмолвился о Лаутербахах. Странно.

Спутнику Козимы тем временем принесли счет. Получая деньги, официантка просияла как начищенный медный котелок. Клиент явно не поскупился на чаевые. Он встал и обошел вокруг стола, чтобы отодвинуть стул Козиме. Хотя внешне он и представлял собой полную противоположность Боденштайна, у него, по крайней мере, были такие же хорошие манеры.

— Вы знаете спутника вон той рыжеволосой дамы? — неожиданно спросила Пия Андреаса Ягельски.

Тому не надо было даже поднимать голову и смотреть в указанную сторону, чтобы понять, кого она имела в виду. Пия отвернулась, чтобы, проходя мимо, Козима случайно не узнала ее.