бросился к двери дома Анны и начал в нее стучаться.

— Кто там? — тихо спросила служанка.

— От Петра Алексеевича вести, — соврал царевич, постаравшись изобразить максимально хриплый и низкий голос.

Служанка невольно отворила запор.

Но тут уже подоспела Анна. Встав в дверях.

— Вы что?! Уходите! Уходите немедленно! — излишне громко крикнула Монсиха.

Патрули же, видимо, эту возню заметили и ускорили.

— Герасим, мы входим. — скомандовал царевич. И крепкий мужчина просто отодвинул этих двух женщин, давая дорогу остальным.

— Дверь закрой, — скомандовал Алексей служанке.

Та охотно подчинилась.

Но буквально через пару минут в нее уже заколотили кулаками.

— Открывай! Немедленно открывай! — орали бойцы патруля.

— Если хочешь жить, не открывай, — бросил на ходу царевич Анне, и прихватив служанку в качестве проводника, пошел в сторону кухни. Чтобы через задний двор уйти. И удаляясь отчетливо услышал где-то за спиной ругань на немецком и звук открываемого запора. На дверь то давили, так что открыть его было непросто.

Царевич ускорился.

Им требовалось как можно скорее «раствориться во тьме». Пробежали кухню. Выскочили во двор. И дали ходу «огородами».

Отбежав на где-то метров пятьсот, они остановились. Чтобы оценить есть за ними хвост или нет.

Чисто.

А вот из дома Анны Монс раздавались крики и вопли.

— Дура, — лаконично констатировал Алексей.

— Почему же? — осведомилась Наталья Алексеевна.

— Она же любовница папы. И эти о том знают. Думаешь, ее пощадят? Надо было ей с нами уходить. Или как-то еще поступать. Но уж точно не открывать дверь. Упокой Господи душу дуры твоей великовозрастной, — патетично добавил царевич и перекрестился.

Раздалось несколько выстрелов.

В доме.

Видимо кто-то из слуг стрелял. Но на этом все. Сопротивление, очевидно, заглохло. Разве что крики и вопли не затихали.

К дому же стягивались другие патрули. Видимо почуяв наживу. Ведь если пошла такая жара, то явно будут грабежи и прочие прелести.

Алексей же повел свой отряд дальше. И, добравшись дома Лефорта, нашел там поддержку и помощь. Им выделили легкую повозку и лошадь верховую для Герасима. Дали провизии, денег и проводили. А так как вся эта история с домом Анны Монс нарушила патрулирование Кукуя, уехать не состояло труда. Их просто прозевали. Как на улицах, так и на пикете, где под утро бойцы находились в никаком состоянии…

Той же ночью Петр сидел в одном злачном заведении Вены.

Переговоры провалились.

В очередной раз.

По сути царь не смог не только укрепить антитурецкую коалицию, но и решить вопрос нормального мира для России. Никто не хотел отстаивать ее интересы.

Вот и пил.

Забредя в один из борделей столицы Империи Габсбургов. Просто чтобы вокруг вертелись красивые девицы и пьянка не превратилась в унылое и грустное действо, перемешанное с жалостью к себе. Ведь, по сути, главная цель Великого посольства провалилась с треском. Обидно…

Он думал еще в Венецию заехать.

Без всякой надежды, впрочем, на дипломатический успех. Просто посмотреть на судостроение.

Сидел и пил тут он в компании с новым своим знакомым. Совершенно случайно встреченным. Неким капитаном Томасом Бартоломью Редом. Который таскался со своим первым помощником Жаном-Баптистом по прозвищу «Лягушонок». В Вене же он искал службы, пытаясь наняться к Леопольду как опытный капер.

Одного взгляда на него хватало, чтобы понять — не врет. Пират и матерый. Или во всяком случае моряк «повидавший некоторое дерьмо» в своей жизни. Но Вена не нуждалась в его услугах. И он, узнав, что в городе находится царь далекой России решил осведомится — нет ли у него службы для опытного морского волка.

Нанимать его или нет Петр еще не решил. Но вот так посидеть да поболтать? Почему нет? В конце концов он рассказывал интересные сказки о том, кто куда и что возит по Атлантике. Было видно — разбирается не хуже опытного купца. Ну а как иначе грабить то? Где что ценное взять возят знать надо. Да брать так, чтобы не попасться. А потому и в дипломатии требуется недурно разбираться и всяких иных нюансах…

— Господин, — произнесла одна из местных шлюх, подсев к Петру и нарушая беседу. — Тебя хочет видеть Черная борода.

— Меня? — удивился изрядно подвыпивший царь.

— Ты ведь бомбардир Петр Михайлов?

— А то!

— Значит тебя.

— Иди-иди, — махнул рукой Томас, расплывшийся в сальной улыбке. — Дело стоящее.

— Что за Черная борода? Впрочем, не важно…

Царь махом допил вино из кружки и направился вслед за этой шлюхой.

Поднялся на второй этаж.

Вошел в просторную комнату, где на довольно пышном стуле сидела знойная чернявая женщина испанской или итальянской наружности в окружении нескольких местных тружениц. Петр насколько растерялся. Заозирался. А потом спросил:

— Меня звал Черная борода.

— Я Черная борода, — произнесла эта знойная женщина.

— Да? И где же твоя борода? — удивился Петр.

И эта девица бесхитростно задрала юбку, пошло улыбнувшись.

Несколько секунд стояла гробовая тишина. А потом царь захохотал. Прямо уморительно и убийственно. Аж стекла в окнах затряслись. Шутка его повеселила на славу, разом избавив от мрачного настроения. Видимо ради этого хозяйка борделя и старалась. Негоже из ее заведения уходить в дурном расположении духа. Дурная это реклама. Еще подумают, что ее девочки плохо работают…

Утро в Москве наступило беспокойное.

К концу ночи, обнаружив вырезанный пикет, люди Софьи засуетились. Забегали с факелами по городу. Шум подняли. Да так и встретили рассвет, не унимаясь.

Ромодановский проснулся с первыми лучами солнца. Как обычно. И узнал об этом шуме от слуг. Выслушал молча. С улыбкой. Ему было отчетливо ясно чьих это рук дело.

После чего сел завтракать.

В это время к нему явился командир отряда, что приставили князя-кесаря сторожить.

— Что, не спится милок? — добродушно спросил Федор Юрьевич.

— Алексей ушел. — тихо и угрюмо произнес тот, прямо глядя в глаза Ромодановскому.

— Теперь веришь моим словам? Или я все так же — блажу?

— Верю. Кто же в этом мог поверить? Мальчишка же…

— Что? Хорошо ушел? Я смотрю суета, словно в муравейнике, что палкой растормошили.

— Хорошо. Ой хорошо. Своими глазами бы не видел — не поверил. Два поста передрались так, что опали все. И он их миновал. Как это случилось никто из них объяснить не может. Третий вырезали. Тела нашли в подворотне. Большую их часть забили ножом. По одному. Что тоже диво дивное. А четвертый просто проскочили на лошадях. Парочке ноги колесами повозки раздробило. Еще трое отделались ушибами. Одного походя зарубил крупный всадник.

— Герасим, я полагаю?

— Видимо.

— Что-то еще?

— Анна Монс. Не знаю, что там произошло. Но патрули почему-то ворвались в ее дом и