— Но ты — не Джем!

— Тихо, говорят же тебе!

Раджал умолк. С изумлением рассматривал он неожиданного гостя. Мальчишка, его ровесник, а может, и помладше. В курчавых черных волосах незнакомца запуталась паутина, к подбородку прилип клочок слежавшейся пыли.

Еще мгновение Раджал плохо понимал, что это происходит наяву. Он прошептал:

— А где Джем?

— Ой нет, только не надо вот этого! Неужели ты тоже такой?

— Что значит — «такой»?

Негромко, но вполне решительно мальчишка хлопнул Раджала по щеке.

— Эй! Ты что?

— Тс-с-с, не вопи! Ты же не чокнутый, а?

— Н-наверное, чокнутый, — ошарашенно прошептал Раджал. — Ты откуда взялся?

Но очень скоро он узнал ответ. Раджал обвел взглядом темницу. Дверь была крепко заперта, прутья решетки — на месте, но на полу рядом с Раджалом лежала тяжелая плита, припорошенная песком. Плита явно была вынута из стены. Через отверстие такого размера вполне мог протиснуться худенький парнишка из соседней темницы.

На миг Раджал совсем забыл о своем сне. Теперь ему припомнился скрежет — звук, который издает камень, трущийся о другой камень...

— Старик Лакани мне показал, — пояснил гость Раджала. — Мы стали искать другие такие камни. Он сказал — ну, наверное, это так и есть, — что если этот камень качается, то могут быть и другие такие же. Стоило попробовать, верно? Мне пока больше таких камней найти не удалось, но хотя бы этот есть. Я что сказать хочу: лучше один способ для побега, чем ни одного.

Раджал скептически отозвался:

— Какой же это побег, если так можно всего-навсего попасть в соседнюю темницу?

— Это же только начало! И знаешь что? Я так думаю, старик Лакани, наверное, знает, где еще есть расшатанные камни, да только мне не говорит. Что скажешь?

От камня откололся уголок. Незнакомец сжал его в руке, придирчиво взвесил, запасливо спрятал под солому и принялся рассказывать Раджалу про старика Лакани, который просидел в подземелье не один солнцеворот и уже успел забыть о внешнем мире.

Раджалу этот странный, непрерывно заговорщицки шепчущий мальчишка уже успел порядком надоесть.

— Кто он такой, этот старик Лакани?

Словно бы в ответ на этот вопрос послышался жалобный вой из темницы по другую сторону коридора.

— Он же ненормальный! — вырвалось у Раджала.

— Само собой, он чокнутый. Он был в моей темнице. То есть я — в его темнице. Поначалу все ничего было, а потом он вдруг кинулся ко мне и стал меня душить!

— За что?

— А я знаю, за что? Наверное, за кого-то другого меня принял. Мне повезло, в общем: его уволокли и швырнули в одиночку — туда, напротив твоей темницы. Ну вот. И теперь он только воет, да вопит, да бред всякий несет.

— Это я слышал.

— Знаешь, жрать охота — страсть просто. А ты голодный? — Мальчишка пошарил в карманах и извлек корку хлеба. Разломав ее, он протянул кусок Раджалу, а другой кусок, побольше, запихал в рот и принялся жадно жевать. — А ты не унанг, поди? — жуя, поинтересовался он.

— Я... я эджландец, — соврал Раджал.

— А они вроде белокожие.

— Большинство. Но не все.

Раджал с сомнением смотрел на хлебную корку. Похоже, она была заплесневелая.

— Не хочешь — не надо, — обиженно проговорил незнакомец и отобрал у Раджала хлеб. — Другие найдутся, кто спасибо скажет.

— Старик Лакани?

— Да ну его, Лакани этого. Это я про себя. Тут не попируешь, это я тебе точно говорю.

Раджал удивился.

— А ты что-то знаешь про пиршество?

— Ну, стражники потешались, как раз перед тем, как за тобой пошли. Это ведь старая шутка: тебя приоденут, накормят, а потом и объявят — так, мол, и так, пожалуйте в подземелье, милости просим. Со стариком Лакани как раз такая петрушка приключилась — так он говорит. Но только ты сильно не переживай — ты тут так долго не просидишь, как он.

Раджал вопросительно глянул на всезнающего мальчишку.

— Ты тут только ночку проканителишься. Одну ночку. Думаю, они не захотят, чтобы ты, так сказать, протух.

— О чем ты говоришь?

Незнакомец сунул руку под солому, вытащил обломок камня, лениво подбросил, поймал, встал, заходил по темнице.

— Такой малый, как ты... Ты ведь важная шишка, верно?

— Важная шишка?

— Ну да. Не то что старик Лакани.

Раджал поежился. Пусть он и не до конца понимал, к чему клонит этот странный предрассветный гость, все равно ему стало не по себе.

— Ну а сам-то ты? Ты ведь просто мальчишка.

Незнакомец ухмыльнулся.

— Да ну?

— Ты о чем?

— Какая разница? Все равно подохну.

— Ну... все мы когда-нибудь подохнем, — философски заметил Раджал и поднялся с пола. Некоторое время они с мальчишкой смотрели друг на друга.

Незнакомец по-прежнему сжимал в руке камень.

— Кокнут меня, понимаешь? Мне крышка.

Он застыл на месте, понурился и ответил на вопрос, который прочел в глазах Раджала:

— Сегодня. На рыночной площади.

Тут Раджал наконец вспомнил.

— Ты убил Всадника!

Амеда — а это, конечно же, была Амеда, дочь Эвитама — пустилась в возражения и подняла руку с зажатым в ней камнем. Раджал попятился к стене.

— Про... прости, — извинилась Амеда. — Но это не я, не я, понимаешь? Ну а вот ты — ты сделал то, в чем тебя обвиняют?

Раджал счел за лучшее отрицательно покачать головой.

— Ну, вот! Конечно, нет! Ты ни в чем не виновен, и я тоже. Да если на то пошло, и старик Лакани, поди, ни в чем не виновен! Все мы одинаковые, верно же? Просто у некоторых из нас дела похуже, вот и все.

— Откуда ты знаешь?

Но на этот вопрос Амеда ничего не ответила.

Раджал опустил глаза, уставился на свои руки. За ночь его тюрбан размотался, сполз на лоб. Он и не подумал поправить его. Зачем? Дрожа, он думал о странном госте и той судьбе, которая вскоре ожидала его самого.

— Ты не сказал мне, как тебя зовут, — печально проговорил Раджал.

— Ну да, — усмехнулась Амеда. — И не скажу, пожалуй.

— Не скажешь? — Раджал опустился на колени, не спуская глаз с собственных рук.

Амеда, глядя на него сверху вниз, сказала:

— Ты знаешь, что они хотят сделать со мной, — и этого хватит. Так, наверное, поймешь, что я должна сделать с тобой.

Тут бы Раджалу поднять голову, но он не успел. Кулак с зажатым в нем камнем резко опустился на его макушку, и Раджал без чувств рухнул на кучу гнилой соломы.