Женщина быстро откликнулась на мои рыдания и сразу согласилась приехать за мной. Мы собрали все мои вещи, которые когда-то сюда таскал Семён, но получилось слишком много, убегать с таким багажом было нереально. И я выбрала только то, что было мне необходимо в первую очередь, упаковала в огромную сумку, что принесла Лия и мы отправились к ней. Когда я уже, сидя на ее кухне все рассказала своей спасительнице, та задумчиво вздохнула и проговорила.

- Ну и дела! Но ты права, самое лучшее, что мог, он для тебя уже сделал, и теперь это надо спасать. Завтра поменяешь свидетельство о рождении на новую фамилию, потом паспорт. Пока поживешь у меня, с работы придется уволиться, сама понимаешь, но я тебе помогу. Будешь работать удаленно, есть у меня на примете пара-тройка фирм, будешь вести бухгалтерию, проживешь. Ты говорила про карточку, отдай ее мне, завтра проверю, пока есть возможность снимем с нее все, если он не заблокировал.

На все мои протесты, она находила один, но весьма веский аргумент – тебе надо думать о ребенке. И я сдавалась, повинуясь советам более опытной женщины. Я поменяла фамилию, взяла бабушкину по материнской линии, паспорт, ушла с работы, сменила телефон, на карточке оказалась неимоверная для меня сумма, которую мне сложно было присвоить, но Лия была непреклонной. На эти деньги я купила себе частный домик в дальнем Подмосковье. И переехала от Лии, в тишину, на свежий воздух, подальше от шумной и лживой Москвы.

Бытовые вопросы с легкостью уладила Лия, она заботилась обо мне как старшая сестра, мы вместе ждали появления малыша. Она приезжала не часто, но ее поддержку и заботу я чувствовала даже на расстоянии.

Мои чувства к Игорю никуда не ушли. И если я днем могла отвлечь себя приготовлением к родам и работой, то вечерами я выла, подходила к окну и беззвучно выла, глядя вдаль. Мне не хватало его безмерно. Он снился мне в моих снах, и казалось, что он касается меня, настолько явными были они. По мере того, как в животе рос малыш, росла моя боль, что его нет рядом. Что он не узнает, как это – первые шевеления, УЗИ, страх потери, когда на нервной почве я оказалась в больнице на сохранении. Я тосковала по нему и ненавидела. Любила и проклинала. Но чем ближе была дата родов, тем больше было волнение. Я так боялась, что ребенок будет похож на него. И тогда я точно не смогу его забыть.

Мои опасения воплотились в жизнь. Я родила дочь. Она чудесная малышка. Но ее отца мне уже забыть не суждено. Если кто-нибудь из общих знакомых увидел бы ее, то тест ДНК не потребовался. Строго и цепко из под длинной, черной челки на меня смотрели глаза любимого, Характер тоже был не мой. Требовательная и строгая девочка навсегда отпечатала образ своего отца в моем сердце.  

Я растворилась в заботах о ребенке и в работе для нашего пропитания. И тут, мне пришла квитанция с налогом. Но в бумагах значилась не только квартира моих родителей, но и та, в которой мы жили с Игорем. Забытые переживания всколыхнулись. Он уехал и оставил мне квартиру? Откупился? Первым порывом было продать, но страх, что тогда меня могут найти, остановил. А потом пришла безумная тоска, которая спряталась в глубинах моей души после рождения Алисы, но теперь опять вылезла и начала душить. Договорилась с Лией, что она посидит с дочкой, а сама поехала в Москву, но подруге не сказала зачем.

В городе зашла в МФЦ и уточнила, нет ли ошибки, когда женщина в окне все подтвердила, оплатила налог и, отказавшись от переоформления на новую фамилию, вышла на улицу. Было так плохо, чувства, что казались выгоревшими и похороненными воскресли и мучали вновь. Я шла по городу и рыдала, на меня оборачивались люди, но меня это не волновало. Проверила в сумке ключи от квартиры родителей и Игоря и отправилась их навещать. Первым делом заехала в свою квартиру. Открыла знакомую дверь и решительно зашла. Очередной шок поразил меня с порога. Квартира была изменена до неузнаваемости. Новый, добротный, дорогой ремонт никак не вязался с моими воспоминаниями о последнем посещении этого места. Сердце колотилось, горло пересохло. Квартира моего детства теперь не была разрушена, но определиться рада ли я или в тоске не могла. Пройдясь и оценив вкус и щедрость  благодетеля, вышла вон, закрыв дверь без сожаления. Я бежала по ступеням, сердце щемило и безумно хотелось домой, только не в дальнее Подмосковье, где Лия присматривала сейчас за Алисой. А туда, где я горела в руках Игоря, туда, где Алиса была зачата, где я любила. Рыдая и всхлипывая, вернулась в такси и, назвав новый адрес, дала волю чувствам и слезам. Водитель меня не успокаивал и не донимал вопросами, просто вез туда, где мое сердце в очередной раз оборвется. Но не идти туда я не могла, не хотела.

Такси остановилось в знакомом дворе. Дорогие машины, респектабельный подъезд. Что-то неуловимо изменилось, но что именно я не знала, да и не пыталась разобраться. Отпустив водителя, направилась в квартиру. По дороге боясь, что ключ не подойдет, или меня встретит та женщина с фотографий и видео, что я первое время пересматривала как мазохистка, а потом строго настрого запретила себе смотреть и даже упоминать фамилию. Я не искала больше видео и информации в сети, не интересовалась Роктовыми, чтобы немного улеглась боль, что съедала изнутри. И вот теперь опять сердце стучало и болело. Каждый этаж на табло лифта был как рубеж. И вот, заветная дверь. Та самая, что я закрыла почти год назад, спасая наш плод любви. Руки тряслись. Слезы сами лились из глаз. Я и представить себе не могла, что будет так остро и свежо, все-таки год, это не мало. Но видимо сердцу не прикажешь.

Открыла дверь, а зайти не могла. В ушах звенело. Ком встал в горле. Закрыла глаза и шагнула, как с обрыва, закрыв за собой резко дверь. Раз, два, три… начала медленно считать, чтобы унять сердечный ритм. Но не помогало. Открыла глаза и задохнулась. Не было этого года, не сгорела моя любовь. Она уснула, и сегодня я разбудила ее, как спящего дракона, и теперь я горела от ее дыхания внутри меня. Прошлась, медленно осматривая помещение. Все стояло на своих местах. Ничего не изменилось, только покрылось слоем пыли. Не знаю зачем, но нарисовала сердечко со стрелой на полке в гостиной. Прошла в спальню. Вокруг кровати стояли бутылки, они были пусты. Но по этикеткам, что можно было разглядеть под слоем пыли, было понятно, что это был дорогой алкоголь, а по количеству – его было много. «Он вернулся», - застучало в висках, ноги подкосились. «Он приходил сюда» - сердце колотилось немыслимо быстро. Упала на кровать, пыльное облако поднялось вверх. Но мне было все равно. Я упала в свои воспоминания, и потерялась в них. Сколько я лежала на постели, не знаю. Сознание начало проясняться, мысли о дочке стали приходить в воспаленный мозг. «Ничего не вернуть. Он пришел, но не нашел, а больше искать не стал», - звучал внутренний голос как приговор. Встала, вышла в гостиную. Постояла немного у окна и пошла в сторону выхода. Проститься с квартирой было невозможно, продать немыслимо. А находиться в ней невыносимо.  

[Москва 25 лет назад]

Мужчина вышел из такси и медленно направился к знакомому подъезду. Он был задумчив и хмур. Консьерж что-то хотел ему сказать, окликнув, но он не обернулся. Медленно, как и всегда, он свернул на лестничный пролет, поднимаясь по лестнице на знакомый и такой болезненный этаж. Чеканя шаг, мужчина приближался к намеченной цели. В это время из лифта на первом этаже выходила зареванная и поникшая Нина, консьерж отвлекся на передачу по телевизору и не заметил, как здание покинула девушка-тень.