– К черту эту бабу! Я женился на ней только потому, что ты взбесила меня. К этому времени Хуана уже должна была бы быть на пути в монастырь, куда я ее определил. Кстати, этого давно требовал папа, и политически было бы правильно удовлетворить его просьбу. Но ты, Мария, должна мне верить и понимать меня. Я люблю только тебя и никогда не полюблю никакую другую женщину! Ты единственное существо, которое что-то значит для меня, и если ты меня покинешь, то толкнешь на самые крайние меры. Или ты полагаешь, что монастырские стены удержат меня?

– Быть может, тебя удержит Господь.

– Я не боюсь Бога! К черту всех этих аббатисс, которые примут тебя в монастырь! Они должны знать, что никакие замки и никакие стены не удержат меня, если я решил вернуть себе свое. Останься со мной, Мария. Не вынуждай меня применять насилие…

Мария посмотрела на короля, и в ее взгляде смешались ужас и отчаяние. Что это за чудовище. Его требовательная любовь так же жестока, как и ненависть. Она его достаточно хорошо знала, чтобы понимать, что он способен поджечь монастырь, в котором она скрывалась бы, и заставить монахинь прыгать на обнаженные клинки. Когда Педро видел, что его замыслы расстроены, он становился кровожадным зверем в человеческом обличии.

Ее воздетые в мольбе руки бессильно упали. Зачем? Он все равно не прислушивается. Она отвернулась и печально вздохнула.

– Как прикажете, господин. Разве я не ваша служанка?

– Он подскочил к ней и страстно обнял.

– Нет, ты не служанка. Напротив, я – раб твоей красоты. Неужели ты не можешь понять, Мария, как мне тебя не хватает? Если ты останешься, ты можешь делать со мной все, что захочешь.

Молодая женщина улыбнулась с долей иронии.

– Если вы только сами захотите, сир.

* * *

Когда Педро убедился, что Мария остается, он снова стал вести беспокойную и распущенную жизнь. Несмотря на любовь к Марии, женщины притягивали его как магнит. Он выкрал из монастыря прекрасную Альдонсу де Гусман, после того как убил ее отца. По своей воле или нет, молодая женщина должка была последовать за ним, и королю понравилась мысль поместить ее в доме, который соседствовал с домом Марии. Мария вновь страдала, не говоря ни слова. Она слишком хорошо знала, что просьбы и жалобы пробуждают в сердце Педро садистскую жестокость. Она уже устала от борьбы, к тому же ждала ребенка.

Педро был вне себя от счастья, когда она родила мальчика. Он объявил его своим наследником и в подарок роженице отослал Альдонсу де Гусман назад в монастырь.

– Теперь, после того как ты родила мне сына, – сказал он своей любовнице, – я знаю, что делать. Дитя не должно быть ублюдком. Ты должна стать моей женой, королевой Кастилии.

Мария с ужасом увидела призрак церковного проклятия на горизонте и воспротивилась из всех сил.

– Вы женаты, сир, хоть и не желаете этого признать. Женитьба на мне была бы кощунством. Папа опять наложит на нас церковное проклятие. Это невозможно, невозможно, я никогда не стремилась завладеть короной.

– Я знаю, но мне хочется отдать ее тебе. А что касается брака, который тебя так удручает, то ты можешь не беспокоиться. Папа не сможет предать нас церковному проклятию.

И ничего не объяснив, он покинул комнату Марии, позвал начальника мавританской гвардии и о чем-то долго говорил с ним шепотом. Офицер кивнул в знак того, что понял, и исчез. Через некоторое время стук копыт его коня потревожил узкие улочки Севильи.

* * *

Бланш де Бурбон уже потеряла надежду, что ее заключение когда-нибудь кончится. Годы шли, дни ничем не отличались друг от друга, и ничего не изменялось в ее одинокой жизни. Она отсчитывала часы по смене караула на стенах крепости. Лишь иногда звук трубы нарушал монотонную тишину, которая со временем сделалась невыносимой.

Помещения в крепости были высокими и холодными, обстановка внутри ограничивалась лишь самым необходимым. К юной отшельнице были приставлены две женщины, кроме того, приходил капеллан, который каждое утро служил мессу. В свои двадцать три года Бланш стала тенью той прелестной, светловолосой девушки, которая однажды утром, себе на погибель, пересекла испанскую границу.

Глаза несчастной принцессы, когда она думала о своей родине, наполнялись слезами. Несколько раз она пробовала поведать прислуге о своей участи. Некоторых растрогало ее несчастье, других воодушевили подарки, которые она им посулила. Они пообещали отправиться во Францию и сообщить о ее заточении дофину, который правил вместо захваченного в плен англичанами короля Жана. Но никто из них не вернулся, и она даже не знала, попали ли ее письма во Францию. Помимо молитвы, вышивание гобелена было единственной деятельностью, которая ей позволялась. В своей жестокости Педро приказал передать королеве, чтобы она сшила ему знамя «цвета ее крови и вытканное цветом ее слез».

Она как раз трудилась над шитьем, когда рог караульного на башне объявил, что некий всадник приближается к крепости Медина Сидония.

– Это мавр, мадам, – сказала юная служанка, поспешившая к окну. – На нем бурнус и позолоченный шлем королевской гвардии.

– Наверняка какое-нибудь послание для коменданта, – вздохнула Бланш, – ибо обо мне давно позабыли.

Но через некоторое время посланник был проведен в темницу к молодой женщине. Одним движением руки он отослал служанку. Вооруженный с ног до головы, он держал в руке дубинку. Не приветствуя ее, посланник остановился в дверях и застыл, как воплощение равнодушия.

– Вы должны умереть, мадам. По приказу короля.

Бланш поднялась со своего места. Она была бледна, губы ее дрожали.

– Умереть? Но что я совершила?

– Только королю известно ваше преступление. Я лишь его правая рука. Приготовьтесь, мадам, у меня немного времени. Мне приказали дать вам время помолиться.

Она вдруг успокоилась и отдалась на волю судьбы, ибо теперь лишь смерть могла избавить ее от собственной участи.

Медленно она подошла к молельной скамье, преклонила колена и перекрестилась. Сложив руки и склонив голову на грудь, она долго и благоговейно молилась. Затем посланник смерти, который равнодушно стоял рядом, услышал, как она прошептала:

– Кастилия, что я тебе сделала?

Тогда он занес дубинку над ее светловолосой беззащитной головой. Оружие обрушилось, и королева беззвучно упала на пол с размозженным черепом. Удар был настолько силен, что мозги разбрызгались по всей комнате. Палач окинул равнодушным взглядом маленькую фигурку, лежащую на полу, пожал плечами и направился в обратный путь, чтобы сообщить своему господину, что его приказ своевременно приведен в исполнение.

* * *

Мария устало вытянулась на своем ложе. Ее мучил жар, и она почувствовала себя очень слабой. Когда Педро сообщил ей о смерти Бланш де Бурбон, она испуганно вскрикнула, в оцепенении посмотрела на него и замолкла. Затем, запинаясь, пробормотала: