«Почему она так несчастна? По кому она носит траур? – подумал тогда Бабенко. – По своему ребенку? Но с какой гордостью и достоинством она несет это свое несчастье! Может быть, причина вовсе не потеря малыша, а умершие взаимоотношения с другим мужчиной, может, она носит траур по любви, которую потеряла?»

Странно, странно. Хотя странно было уже то, что хозяин Мунир Муазович попросил его установить наблюдение за супругой. Будто в последнее время она ведет себя неадекватно. Стала какой-то замкнутой, неразговорчивой. Нет, слишком много странного.

3

Федор Сергеевич познакомился с семьей Галибовых в период выпавшего на них страшного испытания. Он как раз отбывал командировку на Северном Кавказе, когда Галибовы обратились к нему за помощью. Бандиты, называвшие себя террористами, похитили дочку Галибовых Фирдаус и брата Мунира Мансура, потребовав за освобождение выкуп в миллион долларов.

Вначале Галибовы согласились заплатить, но, пока Мунир Муазович спешно собирал деньги, бандиты и вовсе перестали выходить на связь. В ходе следственно-розыскных мероприятий оперативным службам удалось выяснить, что группа, похитившая родственников Галибова, именовала себя ДОМом, что расшифровывалось, ни много ни мало, как «Движение освобождения мира». Руководил группой полевой командир, некто Хагани Абдов.

До создания группы этот Хагани принимал участие в организации взрывов двух многоквартирных домов и засветился в «операциях» по спуску под откос длинных пассажирских составов. Мотивировал он эти теракты тем, что в таких домах жить нельзя, что эти блочные, поставленные друг на друга, квартиры – упаковочный конвейер, который упаковывает в коробки продавшегося глобализму человека и ставит на них штрих-код и маркер ИНН. Поезд, считал Абдов, – тот же самый конвейер домов, но вытянутый в длину. Мол, не каждый может выжить в своей клетушке в многоквартирном доме.

«Мало ли в мире чудиков-социопатов с весенне-осенним обострением, что привыкли внутренние конфликты решать с помощью насилия! Если на каждого сошедшего с ума во время войны или в послевоенной жизни в коммунальной квартире обращать внимание, то и самому недолго спятить!» – решил тогда не принимать близко к сердцу существование группы Федор Сергеевич.

Тем более что в скором времени сумасшедшего бандита и его единомышленников нашли и обезвредили в одном из частных домов-коттеджей, за которые они так ратовали. Бой длился целый день, и в итоге от особняка остались одни обгорелые стены. В глубоком зиндане-подвале, предназначенном для рабов и заложников, среди ликвидированных боевиков нашли труп зачинщика-командира Хагани Абдова. Ребенка Аллы и Мунира обнаружить не удалось, как не удалось выйти и на какой-нибудь другой след, ведущий к Фирдаус.

По мнению Бабенко, малыша использовали для проведения теракта, а когда до них дошло, кого они похитили, то решили получить еще и выкуп.

4

Горю матери, казалось, не должно быть предела. Но, несмотря на тяжелое испытание, к чести Аллы, она не опустила руки и не сдалась. Сердцем она не поверила в гибель своего малыша.

– Я чувствую, – убеждала она мужа, – что дочь жива, я сердцем чувствую, когда она спит, а когда играет. Когда ей спокойно, а когда плохо.

Без ведома мужа, вместе с Комитетом солдатских матерей, пользующимся уважением у боевиков, она отправилась на Кавказ искать своего ребенка. На БТРе объездила всю Чечню и вернулась бледнее смерти.

Окружающие сочли, что это все из-за иррационального нежелания принять трагедию. Сознание цепляется за любую возможность. И, чтобы эти возможности не выходили за рамки реальности, муж нанял для бесед с Аллой психолога.

– Даже если наш ребенок жив, – говорил Мунир, – он мог попасть в любую семью, и ему там будет хорошо. Давай успокойся и прекрати ни к чему не ведущие поиски.

Но Аля не желала успокоиться. Увидев, что ее принимают чуть ли не за сумасшедшую, она замкнулась. Стала необщительной и наотрез отказалась от услуг психолога. Между мужем и женой прошла трещина. Вот тогда-то Мунир серьезно испугался за свою юную жену и принял Федора Сергеевича Бабенко на работу в отель. Одновременно попросил его проследить за Алей. Как бы та в состоянии аффекта не наделала глупостей. Теперь они поняли необходимость квалифицированной охраны.

5

Просьба хозяина – закон, и с тех пор Федор Сергеевич, используя наружное наблюдение, следил за женой Мунира Муазовича. Вот Алла выходит из консульства и берет такси. Вот высаживается на Невском и пытается войти в одно кафе, но ее не пускают секъюрити, шкафами встав на пути. А где же Бабенко? Вот же он. Он идет за ней по пятам. Ведет ее до самого входа в кафе, следя за плавными движениями ее ног. Мечтая увидеть ее щиколотку.

Когда ФСБ впервые увидел ее, тогда еще носящую траур, его словно ударило током. Ее наряд был настолько вызывающ среди всех этих топиков и шорт, что сам Бабенко подумал тогда: что же она скрывает под черным платьем – не бомбу ли? Запретный плод, он слаще вдвойне.

– Нельзя, – говорит охранник. – Просто нельзя.

– У вас здесь что, фэйс-контроль?

– Можно и так сказать.

– И я что, не прохожу фэйс-контроль? – улыбается белоснежной улыбкой Аля. Как можно с такой улыбкой, с такими алыми пухлыми губами, с такими голубыми глазами и густыми ресницами не пройти фэйс-контроль?

– Можно и так сказать! – Охранник невозмутим.

– Но почему? – еще более восхитительно улыбается Алла.

– Мы не обязаны объяснять клиентам. Просто вы не проходите наш фэйс-контроль.

Какое унижение – вот так стоять и отстаивать свои права при толпе зевак! Люди собрались и смотрят, и среди них Федор Сергеевич: прикинулся, что разглядывает меню, выставленное на улицу. А на лице красотки вот-вот сквозь улыбку появятся слезы отчаяния. Соленые огурцы, соленые помидорчики.

Какое унижение! Ну чего ты там стоишь и качаешь права, красотка? Пытаешься что-то доказать, – думает фээсбэшник. – Ясно же, почему тебя не пускают. Посмотри, как от тебя шарахаются люди, как боязливо обходят твой черный балахон. Твой хиджаб, под которым им так и видится пояс смертника. Он идеальное прикрытие смертоносной машины.

Эх, сейчас бы применить свою власть и навыки рукопашного боя и выставить этих идиотов шутами на весь Невский! Один бросок через себя, упершись ногой в грудь. А потом сверкнуть корочкой и вызвать наряд. Обвинить охранников в превышении полномочий и неподчинении представителю закона. Но никак нельзя себя раскрывать. Приходится, еле сдерживаясь, наблюдать со стороны.

6

Понурив голову, Алла идет дальше по Невскому. Заходит в следующее кафе. Не посмотрев на его название, Федор Сергеевич ныряет за ней в помещение, разделенное на две части, на два больших зала. Посредине, напротив двери, барная стойка, возле которой толкаются официанты, получая заказанные блюда.

Надо проскочить быстро, пока девушка стоит спиной к дверям и столикам в соседнем темном зале. Столики деревянные, стены обшиты деревянными панелями и расписаны китайскими миниатюрами. Все нежного персиково-коричневого оттенка. Пахнет светлым шоколадом, кофейно-молочным коктейлем и ванилью.