— Давай. Если такой уверенный, то громкую связь включи, хоть послушаю голос твоей новой возлюбленной.

— Кана!

— Шучу-шучу, звони.

Я со вздохом достал телефон и набрал номер Латы.

— Привет, Лата… — сказал я и демонстративно включил громкую связь. — Как дела?

— И даже без всяких «извини, что не звонил»?! Просто «привет»?! Зачем ты так со мной? Почему, Виса?!

Я ошалело смотрел на телефон, который держал перед собой.

— Эээ… Что случилось?

— Почему ты не звонил? Я все эти дни, все эти бесконечные часы, каждый из которых длиннее месяца, ждала тебя. Хотя бы звонка. Хотя бы жалкого сообщения в сети. Я так наделась, что наконец-то случилось… Я тебе не понравилась? Зачем тогда не прервал свидание на первой ступеньке? Зачем я должна все вот это сейчас чувствовать? Неизвестность… Ты же сказал, что все три этапа будет только для той, кто… А мы ездили на катамаране. Все три было. Виса, ты коснулся меня своей родовой костью! И как можно после этого не звонить, пропасть и молчать, словно ничего не случилось?

— Но… — Я вдруг почувствовал о чем она говорит. Мгновенно пронеслись перед внутренним взором все события нашего вечера. Я словно прозрел. На все можно было посмотреть совершенно по-другому. Так, как посмотрела Лата. В следующее мгновение я стал ей и почувствовал смятение девушки, которая вдруг решила, что ее многолетние бесплодные поиски наконец завершились. Ее надежды и бесконечное ожидание звонка, который наконец скажет, заблуждается она в своих надеждах и ощущениях или подтвердит все самые смелые ожидания. И что-то такое случилось со мной. Я сам не понял как сказал:

— Прости… Лати… Я хотел сделать тебе сюрприз. Думаешь, где я сейчас?.. У храма. Жду тебя, чтобы спросить у друида о совместимости наших матриц. Ты приедешь прямо сейчас?..

В телефоне на несколько секунд повисла тишина. Потом едва слышно:

— Еду…

Я растеряно стоял у берега океана, смотрел на телефон, из которого равномерно и равнодушно звучало: «Пи… пи… пи…»

— Молодец. Прямо красавец! — Кана презрительно фыркнула, зачерпнула горсть песка и, похоже, зачем-то хотела кинуть в меня, но в последний момент передумала и бросила в воду.

— Ты чего?.. — Мой взгляд, все такой же ошалелый, перебрался с телефона на Кану.

— Да все отлично, замечательно даже. Я же говорю — молодец! И старую девушку сводил в храм и новую за одним, чтобы два раза катамаран не гонять. Одобряю!

— Так мы же без катамарана… Я не зарядил его даже.

— Ладно, поеду на работу. Что-то мне так работать захотелось. Летать-летать и летать. Желательно вообще без перерыва и выходных.

— Не подождешь Лату? Ты же хотела с ней познакомиться.

— Как-нибудь в другой раз. Обязательно. Сейчас что-то на душе тяжело и так хочется в небо…

— Это потому что с высоты легко сбрасывать разные тяжести? И с души тоже?

— Хорошо сказал. — Кана криво улыбнулась, повернулась и не оборачиваясь пошла к бухте. Парочка «таксистов» на катерах там уже дежурили.

Я смотрел Кане вслед и внутри было паршиво. И это был не след неудачи в храме. Какая-то новая «дрянь». Казалось, что я чего-то не уловил, чего-то не понял и чего-то не сделал. И даже в чем-то виноват. Но в чем?..

Невольно обернулся и увидел Даса, который смотрел с холма на нас и широко улыбался. Меня так удивила улыбка друида, что я громко и даже с каким-то вызовом спросил:

— Что, радуешься, потому что самому все эти заморочки с женщинами не грозят?!

— Ага. — Сказал Дас и как-то странно захихикал, на мгновение превратившись из мудрого опытного друида в того молодого монаха, которого я помнил по прошлому визиту.

Я поднялся к нему на холм, проследил взглядом, как Кана села в катер и погнала к себе, оставляя на глади океана пенный след.

— Скажи мне, уважаемый друид, спустя столько лет, растянулась ли матрица из точки до размера вселенной? Удалось ли выйти замуж за вечного Возлюбленного?

— Нет, Вис, не удалось. Я все еще точка, мечтающая о бесконечности. Возможно, таковой и останусь… Думаешь, я не помню тебя?.. Помню. Таких, как ты, я запоминаю. Уж на это моей матрицы хватает…

— Каких «таких»?

— Недоделанных друидов. Ты же друид, Виса… Просто ущербный, неспособный понять то, что и невозможно понять разумом или логикой. Друид без веры — несчастное существо. Он не может быть счастлив в мире, не в силах разобраться с тоской, которая идет от его природы, но не в силах и жить монахом, постоянно оглядываясь на мир, в котором ему грезится что-то реальное, мерещится что-то привлекательное.

— И что же мне делать?

— То, что делаешь. Ты на правильном пути.

— Жениться?

— Да. Ведь любая женщина — богиня. Пусть и маленькая. Лучше уж такое слияние с Богом, чем никакого.

— А мой папа говорит, что женщины — это особый вид животных, которым для того, чтобы обрести разум и стать людьми, нужно слиться с мужчиной.

Дас улыбнулся, но промолчал. Не дождавшись ответа, я спросил:

— А может, стать друидом без веры?

— Не стоит, Виса, не стоит… Иногда даже друид с верой думает, что лучше танцевать двум точкам, которые кажутся друг другу вселенными, чем оставаться точкой рядом с вселенной, которая, конечно же, не в силах заметить точку. Две капли океана, слившись, превращаются в большую каплю. Капля, слившаяся с океаном, не меняет ничего.

— Я не понимаю…

— Женись, Виса. Это твой путь. Только запомни один секрет. Это очень важно, если ты хочешь слиться с богиней, а не с животным.

— Скажи. Я верю тебе…

— Выбирай не ту, что тебе нравится, а ту, при встрече с которой радуется Господь.

Наверное, я не до конца понимал смысл сказанного друидом. Но в слова была вложена такая сила, сказаны они были так веско, что разговор после «…ту, при твоей встрече с которой, радуется Господь» прекратился сам собой.

Мы ждали Лату. Дас сидел и, похоже, непрерывно слагал внутри матрицу. Губы иногда шевелились, взгляд направлен внутрь. Я немного побыл рядом, прокручивая в уме нашу беседу, потом стал бродить около ритуального озера туда-сюда. Мне хотелось еще поговорить. Все происходило слишком быстро. Я люблю подумать, поразмышлять, посвятить каждому событию несколько дней, чтобы все взвесить и понять. Сейчас же передо мной пронеслась целая цепочка событий, очень разных, но каждому хотелось посвятить недели обдумывания и спокойствия, а с меня, похоже, требовались немедленные решения.

Я остановился перед Дасом и беспомощно смотрел на него.

Он проявил меня в своей картине мира и улыбнулся, мол, чего еще хочешь, я же все сказал.