железа, когда идет дождь из расплавленных камней и кусков металла, у тебя очень мало шансов остаться просто калекой. Если бы двери убежища не были закрыты, то спасти можно было бы во много раз больше людей, в разы больше. Но двери закрыли.

Костылев попал во взвод внешней разведки. Взводом это было назвать трудно. Просто семь человек, потенциальных смертников. Все они были подполковниками. Только он один имел реальный опыт разведок. В недалеком боевом прошлом он прошел Одесскую войну и войну в Сирийско-Алавитском Эмирате. С него началась и на нем закончилась краткая, но эпическая история внешней разведки убежища номер один.

Связь убежища со внешним миром была утрачена. Все каналы связи были под контролем КГБ, а именно эта структура и вознеслась в стратосферу. Не было Интернета и даже обычной радиосвязи. Даже спутниковая коммуникация отсутствовала из-за масштабных разрушений центра Москвы. Требовалось выйти наружу и произвести разведку, попытаться наладить диалог с внешним миром.

Диме приказали, и он пошел. Придали ему ещё двоих бедолаг и вытолкали на двор, как нашкодивших котов, правда одели их в полевые формы, разгрузки и химдоспехи из прорезиненной ткани. Вооружили до зубов каждого автоматом АКС-74У и по одной гранате на человека. Денег не дали, а дали каждому специальное удостоверение, что группа выполняет особое задание правительства с просьбой о содействии. Похлопали отечески по плечам и посоветовали, чтоб они там держались на поверхности и совсем себе ни в чем не отказывали. Это произошло всего через три часа после трагедии. Только недавно перестали падать обломки. Ещё только разгорался пожар в Москве. Хорошо хоть дозиметр выдали.

Поднявшись опять в зал заседания, троица увидела многие разрушения, неубранные трупы генералитета во главе с бывшим Лидером и гуляющий ветер перемен во всём здании. Кремль пострадал довольно серьезно, но не смертельно. Подгорел кое-где, не без этого, ещё горел во многих местах, но, в целом, был вполне пригоден для демонстрации туристам. На большее он не тянул. Мавзолей на Красной площади пострадал гораздо сильнее. На его месте торчком стояла гора оплавленного железобетона, довольно жесткая по сути, так как она не просто разрушила мавзолей, а окончательно его прихлопнула и разметала по всей Красной площади. Мёртвый Вождь пролетариата был безвозвратно утерян для последующих поколений, а из нового сделать чучело не представлялось возможным.

На Красную площадь троица вышла через широкий пролом в крепостной стене, что сократило им путь. Летнее солнышко, сквозь чёрные клубы дыма пожарища, красило нежным светом остатки стен ГУМа и древнего собора Василия Блаженного. Пожар Москвы разгорался всё сильнее, но в целом жизнь не особо нарушилась за пределами Садового кольца. Даже мобильник вполне себе работал на остатках Кремля. Именно так просто они и связались с подземным бункером Генерального штаба. Доложили о гибели Лидера и его окружения, о спасшихся в бункере. Спросили какие задачи им выполнять и получили ответ подобный ответу Банщику после геройской гибели его буксира в Кронштадте, а именно постараться найти баню и следовать по её адресу. Чувствовалось, что в Генштабе всё было довольно круто. На самом деле там все сидели и не знали обстановки, как и в убежище номер один, так как все каналы связи шли через КГБ, а они были безвозвратно утеряны. На этой почве произошло множество дуэлей согласно нового дуэльного кодекса, принятого в позапрошлом году Государственной Думой очередного созыва и несменяемого состава. Так как здание Думы находилось не очень далеко от зданий КГБ, и в связи с тем, что именно сегодня там был день зарплаты. Думские фракции стройными рядами практически все уже летели без пересадки на перерождение в накопители Творцов. Само здание было очень разрушено и восстановлению не подлежало, однако никто пока не скорбел и не плакал даже на самых дальних окраинах ещё пока громадной страны. Обновление дуэльного кодекса для офицеров было невозможно в принципе.

Над Кремлём и над воронкой заполошно кружили вертолёты разных назначений и конструкций. Выше летали, гремя по инерции, военные самолеты. Обожжённые люди кучковались в группах на некоторых площадях, где это было можно и где эти люди ещё имелись. Огненный дождь уже закончился. Москва горела, и никто её не тушил. Не было у России своей пожарной авиации, а машины не могли проехать в центр из-за завалов. На Петровке 38 и на Малоросейке 12 шла эвакуация бесполезных уже бумаг из горящих зданий, а на окраинах более мобильные толпы гастарбайтеров, в несколько тысяч человек каждая, начинали громить остатки магазинов и шли волнами грабить дома москвичей жестоко расправляясь со всеми людьми, попутно насилуя всех, включая домашних животных.

Во всей этой почти весёлой неразберихе и кутерьме нашлось только несколько младших офицеров не старше капитана, не потерявших от страха головы, которые, вопреки всем приказам, успели отключить автоматический запуск ракет с ядерной начинкой, включая и ракеты на термоядерном топливе всей ядерной триады пока ещё номинально существующей страны. Именно они и расчеты, сидящие на дежурстве у шахтных комплексов, плывущие на подлодках и летящие на самолетах спасли весь мир от ужасов ядерного апокалипсиса. Почему все великие дела в России делаются всегда «вопреки» никто не знает. Так повелось изначально, значит так кому-то надо.

Проверив показания дозиметра, которые были не критически, но выше нормы, группа стала пешком быстро продвигаться на северо-запад Москвы. Справедливо полагая, что генералы в укрытиях и так выживут, а ветер перемен уже дует с северо-запада и запада, значит там у группы разведки больше шансов на выживание. Они были очень неглупые, эти подполковники, ведь именно они и подготавливали все приказы великих полководцев ныне летящих на переформирование в накопители. Они понимали, что страны уже больше нет и она доживает последние часы. Никто их искать больше не будет и никому, кроме себя самих и своих семей, они больше не нужны. Значит надо поскорее покинуть район заражения, чтоб не стать промежуточным полом между мужчиной и женщиной, мулы долго не живут и потомства от них, как от козлов молока, ждать не стоит. Возвращаться в убежище и быть рабами у идиотов в лампасах они совершенно не желали.

Выйдя на Тверскую улицу троица бодро зашагала по ней вон из Москвы обходя завалы, трупы и раненых. Никому они больше были не нужны, и никто на них не обращал никакого внимания, занятые своими последними и очень важными в жизни делами. Попутно троица занялась небольшим мародерством, совмещая приятное для здоровья и мужской силы с полезным для карманов и бумажника. Между Тверской площадью и Пушкинской,