Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Накройте следующим слоем хлеба.
Его намажьте горчичным соусом, посыпьте укропом, выложите вторую часть красной рыбы (или всю селедку, если лосося не хватило), рассыпьте сверху огурцы (равномерно), накройте хлебом (без пропусков).
Готовый торт заверните в пленку и оставьте в холодильнике пропитываться на пару часов.
Перед подачей достаньте из холодильника, промажьте сверху и по бокам крим-чизом и украсьте так, как подскажет фантазия: разложите кружочки огурцов и яиц, добавьте креветок и лососевые розы, раскидайте красную икру. Если фантазия зависла в недоумении, посмотрите в интернете «Smörgåstårta картинки» (я смотрю).
Такой торт можно делать с любыми начинками – овощными, рыбными, мясными. Можно промазывать паштетом и крим-чизом, начинять копченым мясом, обмазывать селедочным маслом – все будет одинаково вкусно. Общее правило – начинки должны не спорить, а дополнять друг друга (то есть селедочное масло плюс ананасы плюс копченая курица – плохая идея, а селедочное масло плюс свежие овощи – хорошая, и копченая курица плюс ананасы плюс мясной паштет – тоже хорошая).
Звучит отлично. Не зря мы, значит, от незваных гостей отстреливались. Было что защищать.
Вот за что я люблю блины – так это за ощущение праздника. Натурально, из стакана молока, стакана муки и двух яиц – лучший завтрак на свете.
А для меня блины, в первую очередь, еда нищих времен. Когда натурально по сусекам поскребешь, найдешь остатки муки. Если есть несколько копеек на молоко или кефир, круто. Если нет, обойдемся водой.
Для меня тоже! Но одновременно все равно каким-то образом праздничная. То есть это вкуснятина, которую можно сделать, когда деньги закончились, а продукты в доме закончатся вот-вот. И так сидишь – на завтра еды нет, денег нет от слова вообще, а в руке горячий блин, и пахнет он праздником, сытостью и… ну, «все будет хорошо» – вот как он пахнет.
Триумфом воли, вот чем он пахнет. Я сейчас поражаюсь: мне регулярно удавалось испечь блины без молока и яиц. Просто из муки, воды и какого-то титанического внутреннего усилия. Для меня блины потом долгое время были такой суровой едой мрачных времен, которой лучше не надо бы рядом со мной появляться. Вкусно, кто бы спорил. Но настроение портится.
И до сих пор так?
К счастью, нет. Оказалось, что если время от времени заказывать блины в кафе и ресторанах, первичные ассоциации постепенно изменяются. Так что сейчас у нас с блинами снова любовь до гроба. Я, собственно, и есть их гроб.
У меня первые блины были мамины, праздничные, тонюсенькие-кружевные, с мясной начинкой, с настроением «как же я заколебалась готовить на эту ораву». Пекла мама редко, но помалу готовить не умеет до сих пор: если уж печь блины, то гору. Поэтому паттерн с самого начала был праздничный. Никаким тощим временам не удалось его испортить.
И в кафе я блины долгое время не брала: они то слишком толстые, то слишком маленькие, словом, не как у мамы. Неправильные блины!
В годы моего детства-юности были такие специальные заведения – блинные. Там за какие-то копейки можно было получить изумительные блинчики. И устроить настоящий пир всего за пять копеек. Или за семь; точно уже не помню. Кажется, семь стоили блинчики с творогом, а пять – без ничего. А потом в далеких заграницах меня как-то раз затащили в кафе с французскими крепами…
Кажется я догадываюсь, что тебе там подали.
Это было совершенно неожиданное открытие: что буржуйские французские крепы – точно такие же блинчики, как те, из блинных моего детства.
Я угадала!
А я благодаря крепери узнала, что бывают не только тоненькие блинчики со сладкими начинками, но и галеты на гречневой муке, с несладкими начинками, зажаренные прямо с начинкой на блине. Вот это был настоящий подарок!
Я до сих пор очень люблю простые тонкие блины с вареньем. Или со сметаной. Но и того и другого должно быть совсем чуть-чуть. А можно просто стащить горячий блин прямо со сковородки. И не надо мне ни начинок, ни сметаны, ни даже масла. Я практикую блинную аскезу.
А я больше всего люблю блины, которые наполовину со ржаной мукой. И в них завернуть кусок свежей брынзы. Или селедки.
Меня, кстати, очень выгодно звать на блины с икрой. Я сначала буду громко кричать, как я щас все захапаю, убедительно размахивая блином. А потом тихонько-тихонько, боком-боком подальше от икры – пустые блины таскать.
Ну не может же быть, чтобы тебе совсем не нравилась икра!
Мне очень нравится икра. На бутербродах. А блин – он просто блин, нечего тут мудрить. Зато ты не представляешь, сколько блинов можно ухомячить без начинки!.. Ну, или представляешь.
Я – мать семейства, я хорошо себе представляю, сколько блинов может мгновенно улететь – и с начинкой, и без нее. Вот сколько есть, все сразу и разлетаются.
Похоже, тайный смысл моего аскетизма – чтобы влезло как можно больше блинов.
Трудно поверить. Как по мне, ты очень скромный едок.
Это мы с тобой просто блинов пока не пекли.
Надо срочно исправить это упущение.
Да с радостью. Это же один из моих любимых ответов на вопрос: «Как приятно скоротать вечность?» – таская из-под руки повара горячие блины.
Но вот готовить я их точно больше не буду. Хватит с меня. В те самые голодные времена печь блины всегда приходилось мне. Потому что только у меня был чудесный дар превращать муку и водопроводную воду в настоящие съедобные блины. Какая-то странная антинаучная магия непонятной даже мне (в первую очередь мне!) природы. Могущественное заклинание МНЕНАДА. Ну или просто ОЧИНЬХАЧУ.
У тебя все-таки удивительные отношения с едой. Говоришь: «Я ничего не умею, сейчас все испорчу, не подпускайте меня к плите». И при этом умеешь делать кофе вкусным, а блины – настоящими.
А то у тебя ненастоящие.
Мне для этого потребовалось выучить рецепт! Со всеми замерами и объемами. И каждый раз покупать нормальные продукты. А ты говоришь, из муки и воды.
Ну так я, собственно, потому и не люблю готовить, что приходилось практически ежедневно чудотворствовать в трудные времена. Во-первых, не особенно нравится все это вспоминать, а во-вторых, зачем гвозди забивать микроскопом? Я – такой специальный волшебный повар для экстремально трудных времен. Будете погибать, зовите, что-нибудь придумаю. Но, по-моему, не такое это великое достижение – поставить меня к плите, чтобы ради этого всерьез погибать.
