Интересно отметить, что распоряжение о выдвижении 1-й мотодивизии на Березину было одним из последних приказов генерала Д.Г. Павлова. Вскоре он будет арестован, но именно это его распоряжение никто отменять не будет. Днепр и Березину разделяет немалое расстояние. Столь быстро отреагировать на приказ могло только моторизованное соединение. Он был получен в 3.40 1 июля, а уже в 5.50 выступил маршем танковый полк дивизии Крейзера, а в 6.30 за ним последовали мотополки. Элитное соединение Красной армии, совершив 130-км форсированный марш, уже к полудню того же дня вышло на новый рубеж обороны. Как мы увидим далее, промедление даже на несколько часов было бы смерти подобно.

На рубеже реки Березины Московская Пролетарская дивизия растянулась по фронту на 50 км. Водная преграда лишь в некоторой степени облегчала задачу обороны. Не будем также забывать, что по своей штатной структуре моторизованная дивизия 1941 г. имела только два стрелковых полка (шесть батальонов пехоты), т. е. ее возможности по удержанию оборонительного рубежа были даже несколько ниже, чем у обычной стрелковой дивизии с тремя стрелковыми полками (девять батальонов пехоты). Моторизация «пролетарки» лишь в некоторой степени компенсировала недостаток пехоты в обороне на широком фронте. По состоянию на 24 июня 1941 г. 1-я мотострелковая дивизия насчитывала 10 955 человек личного состава, 205 танков БТ[214], 24 плавающих танка Т-37/Т-38 и 39 бронемашин[215]. Автотранспортом и артиллерией соединение было укомплектовано почти полностью.

В любом случае свежее, более того, хорошо укомплектованное соединение из Московского военного округа было серьезной силой. Однако с самого начала построения обороны возникли определенные трения между командованием гарнизона города и прибывшими «варягами». Крейзер вспоминал: «…я сразу направился на командный пункт начальника Борисовского училища корпусного комиссара И.З. Сусайкова. С ним мы договорились, что 175-й полк лучше расположить за батальонами училища (во втором эшелоне), чтобы создать более глубокую оборону на этом направлении». Неясно, с чем это связано, но фактически оборона на самом главном участке оказалась доверена курсантам и «сброду» (см. выше), а не регулярным частям. Это не могло не сказаться и, безусловно, сказалось на обороне города.

Стратегическое значение города Борисова обуславливалось проходящим через него шоссе на Москву. Бетонный мост через Березину у Борисова на этом шоссе был для немцев, несомненно, лакомым кусочком. Поначалу немецкая воздушная разведка сообщала о нем как о разрушенном. Однако вскоре эта ошибка была исправлена. Соответственно 18-я танковая дивизия XXXXVII корпуса получила приказ захватить переправы в районе Борисова и образовать плацдарм на восточном берегу реки. С точки зрения устойчивости обороны на рубеже Березины проще всего было бы взорвать мост. Он действительно был подготовлен к взрыву, но сделать это предполагалось только по особому распоряжению. Фронтовое командование все еще надеялось использовать борисовскую переправу для отходивших из-под Минска частей. Хороший прочный мост обещал как быстроту переправы, так и возможность переправить тяжелую технику, в том числе танки. Именно этот мост фактически оборонялся частями Сусайкова, а не подразделениями 1-й моторизованной дивизии.

Хронология описания событий под Борисовом в советских и немецких источниках несколько различается. Командир «пролетарки» Я.Г. Крейзер вспоминал: «Примерно в 16 часов 30 июня к Ново-Борисову подошли танковые части противника. Им удалось с ходу ворваться на западную окраину города, а 1 июля, овладев Ново-Борисовом, выйти к Березине». Однако утверждение Крейзера, что немцы оказались под Борисовом уже 30 июня, противоречит немецким же данным об обстановке на тот момент. В оперативных сводках группы армий «Центр» 18-я танковая дивизия утром 1 июля еще числится под Волмой (в 18 км восточнее Минска). 30 июня дивизия вела в этом районе напряженные бои и под Борисовом оказаться вряд ли могла. В лучшем случае к Березине могли выйти отдельные разведывательные отряды. Они вряд ли бы стали всерьез проверять на прочность советскую оборону. Просто в силу своей слабости и немногочисленности.

Главными силами к Борисову немецкая 18-я танковая дивизия подошла ровно сутки спустя относительно того времени, которое приписывает этому событию Крейзер. Как уже было показано выше, командир «пролетарки» просто ошибся на сутки в датировке событий. Если бы 1-я моторизованная дивизия вышла к Березине 30 июня, то на организацию обороны под Борисовом у нее бы были целые сутки. Но в действительности бой начался буквально через несколько часов после марша. Поднятые посреди ночи части не получили даже нескольких часов отдыха. Первыми столкнулись с немцами высланные на запад от Борисова разведчики. Уже в 16.30 1 июля движущиеся навстречу друг другу советские и немецкие танки сталкиваются западнее Ново-Борисова. Вспыхивает короткое, но ожесточенное танковое сражение. Немецкой стороной в нем заявлено уничтожение 20 советских танков, захват 8 полевых и 4 зенитных орудий. Вечером 1 июля авангард дивизии Неринга входит в Ново-Борисов.

Далее события развивались стремительно. Начавшийся для бойцов «пролетарки» подъемом посреди ночи по тревоге день боев и маршей никак не хотел заканчиваться. В течение вечера 1 июля, ночи и раннего утра 2 июля части 18-й танковой дивизии вели бой за мост и плацдарм. Крейзер позднее писал: «После мощных бомбовых ударов и огня артиллерии немецкие танки на больших скоростях подошли к мосту, гусеницами порвали шнуры для дистанционного подрыва, перебили саперов-подрывников и с ходу прорвались на восточный берег Березины». Не исключено, что свою роль в быстром захвате моста сыграли диверсанты «Бранденбурга». По крайней мере их участие не исключается. Уже к полудню 2 июля плацдарм расширяется на 6 км восточнее Борисова. К этому моменту борисовский гарнизон уже понес большие потери. Сусайков просил штаб фронта прислать ему хотя бы эскадрилью истребителей, т. к. «противник наносит потери главным образом авиацией».

Защитники Борисова отошли от города, образовав полукольцо обороны, опиравшееся флангами на Березину. После этого разыгралось типичное для 1941 г. (и не только дня него) сражение за плацдарм. В нем участники сражения на время менялись местами. Обороняющиеся, т. е. советские войска, были вынуждены контратаковать, стремясь всеми силами ликвидировать плацдарм. Наступающие, т. е. немцы, отражали атаки, наносили потери и расширяли плацдарм по мере сил и возможностей. Ликвидация вражеского плацдарма была скорее редким исключением, нежели правилом. Однако в любом случае принятое Павловым решение выдвинуть вперед к Борисову моторизованное соединение следует оценить положительно. Без этого хода прорыв немцев через Березину вдоль шоссе на Москву был бы куда стремительнее. Это, безусловно, ухудшило бы условия борьбы за следующий водный рубеж — Днепр. Более того, надо отдать должное выучке личного состава и командования «пролетарки». Если бы она опоздала буквально на несколько часов, то мост был бы потерян уже 1 июля, а вместо боев за плацдарм было бы маневренное встречное сражение на шоссе Минск — Москва.