В то время было три брата из племени мангут; двое [из них] решили присоединиться к племени тайджиут; младший брат им сказал: «Что плохого мы видели от Чингиз-хана, что [дало бы повод нам] отдалиться от него и присоединиться к его врагам?!» Они [его братья] ушли от него возбужденными. Старший брат, рассердившись, пронзил его чресла широкой стрелою. Другой брат и все его нукеры [тоже] поразили его стрелами и убили. [Все] его имущество, детей, домочадцев и скот полностью разграбили.

[Этот убитый] младший брат имел грудного младенца от жены, которую он взял из племени баргут; это племя было поблизости к тем пределам, и родичи этой жены увезли мальчика к себе. Его дяди пытались и его прикончить, [но] его родные по матери спрятали его в шерсть. Дяди так тщательно его искали, что истыкали шерсть вертелами, однако всевышняя истина охраняла его и ему не было причинено никакого вреда.

Спустя некоторое время они заподозрили, что этот ребенок у них [у родных матери]. Вторично они поднялись против него, а те его спрятали под котлом; но так как продолжительность его жизни была предопределена [свыше], они его не нашли.

Спустя несколько лет, когда всевышняя истина даровала Чингиз-хану силу обессилить племя тайджиут и другие племена, которые были подчинены и послушны им, — племя баркут, которое уберегло этого мальчика и назвало [его] Джэдай, привезло [его] к Чингиз-хану. Когда Чингиз-хан совершенно покорил племя тайджиут, а племена урут и мангут из-за [своего] бессилия и безвыходного положения смирились [перед ним], большинство их перебили, а оставшихся полностью отдали в порабощение [бэ бандаги] Джэдай-нойону [и], хотя они были его родичами, но в силу приказа [Чингиз-хана] стали его рабами, и до настоящего времени войско урут [и] мангут попрежнему — рабы рода Джэдай-нойона. Он был из числа старших эмиров правого крыла и постоянно находился на службе при особе Чингиз-хана. Во времена Угедея он был в живых и [состоял] приближенным Соркуктани-беги и сыновей Тулуй-хана. Впоследствии, во времена Кубилай-каана, его внук по сыну, Мангудай, занимал его место. В этой стране [т.е. Иране] из его рода Мангудай, отца Кутлуг-шах-нойона, был эмиром-тысяцким племени мангут; брат его, Хулкуту-курчи, был эмиром кезика и сделался также эмиром-темником караунасов; сыновья Хулкуту: Чапи и его брат Джелал-ад-дин; сыновья Мангудая: Кутлуг-шах-нойон, который является старшим эмиром государя ислама, и Тимур-Бука, являющийся эмиром-тысяцким; у них было [еще] два-три брата, [но] они скончались. Муртад[963] также из числа их двоюродных братьев. В эпоху Хулагу-хана Кудусун-нойон из этого племени мангут был старшим из эмиров кезика. Хулагу-хан его отставил от должности эмира кезика и назначил на его место его родственника, Тимура. А он был в живых до времени Аргун-хана. Хушидай, правитель [шихнэ] Багдада, также был из этого племени.

История Куилдар-сэчэна была такова: во все времена он действовал с Чингиз-ханом заодно и оказал ему много содействия; [Чингиз] называл его побратимом [анда].

В то время, когда он, вернувшись после войны с Он-ханом, уходил в Балджунэ и вышел оттуда, его войска было четыре тысячи шестьсот человек. Образовав отдельную войсковую часть [булук], они выступили в путь. Из того числа [было] две тысячи триста человек Чингиз-хана, [считая] с другими и с теми, [что были] из войска [племени] урут и мангут. У всех, бывших урутами, был эмиром Кэхтэй-нойон, а у всех тех, что [были] мангутами, — Куилдар-сэчэн. Из числа услуг, которые он оказал ему [Чингиз-хану], одна |А 41а, S 80| следующая: в то время, когда Чингиз-хан сражался в местности Калаалджин[964]-Элэт, подчиненные его были малочисленны, а Он-хана — многочисленны. Чингиз-хан спросил у эмиров: «что нам делать». Кэхтэй-нойон, предводитель урутов, в нерешительности поглаживал гриву коня плеткой и не произносил ни слова. Куилдар-сэчэн сказал: «пусть мой государь и побратим взглянет на тот холм, который [находится] в тылу у врага и имя которого Куиндан. Я поскачу, и если всевышний господь допустит, я пройду через врагов, водружу в землю свой бунчук [туг] на том холме. Как только войско его увидит, пусть оно направится в ту сторону, дабы мы разбили врага. Если же господь не допустит и я погибну, Чингиз-хан сумеет позаботиться о моих детях!». По этой причине он погнал коня, пред ним открылся путь, и он разбил войско кераитов. Этот рассказ подробно записан в летописи.

После него его место заступил Мункэ[965]-Калджа; Мулукур-Калджа[966], который прибыл [в Иран] с Джурмагун-нойоном, был из их потомства. Из его рода на службе у каана много [людей]; а в этом государстве Халифа и Мекритай[967] были из его детей. Нурики-судья, бывший в эпоху Абага-хана, а после того во время Кайхату бывший также эмиром и приближенным [его], — тоже принадлежит к их роду.

Из племени мангут был эмир, который стакнулся с Он-ханом, по имени Тугай-Кулакай, [его] также называли Тугай-Кахурин. Значение [слова] «кахурин» — «вор и лжец». Среди монголов каждый, кого так называют, весьма обижается. Так как он стал известен под таким именем, он был постоянно печальным.

Во времена Чингиз-хана из племени урут был некий, пользующийся значением эмир Кэхтэй-нойон. Он имел брата, старшего эмира, по имени Буджар[968]. Этот Кэхтэй-нойон весьма возвеличился и принадлежал к числу эмиров левого крыла. Из рассказов о нем один такой: однажды ночью он возглавлял[969] гвардейский караул [кезик] в ставке Чингиз-хана. Чингиз-хан, увидев какой-то страшный сон, проснулся и потребовал света. В ставке была [его] жена, по имени Абика-беги, дочь Джакамбу. Он сказал этой жене: «Я постоянно был с тобою хорош и от тебя не видел никакого зла и вероломства. В этот момент я увидел некий сон, и всевышний господь повелел [мне], чтобы я тебя подарил [кому-нибудь]. Тебе не следует сердиться [на меня]!». И он окликнул: «Кто снаружи?». Кэхтэй-нойон, который был в карауле, ответил: «Я». [Чингиз-хан] позвал его внутрь и сказал: «Я тебе подарил эту госпожу [хатун]; возьми ее!». Кэхтэй весьма испугался этого происшествия. Чингиз-хан его успокоил и сказал: «Не бойся, ибо я действительно говорю эти слова!» Жене же сказал: «Оставь мне на память одного стольника, по имени [пропущено], и такую-то золотую чашу, из которой я пью кумыс». Все же остальное полностью: орду, ев-угланов[970], домочадцев и слуг, казну, табуны и стада полностью отдал жене, подарив ее Кэхтэй-нойону. И все!

Племя дурбан

Это племя — из нирунов, близко к племени баарин: они разветвились от одного корня. В эпоху Чингиз-хана они объединились с племенами тайджиутов