— вали и спрячься в долбаной палатке. Давай, двигай, — он хлопнул её по затылку.

Развернувшись вокруг, Дайана кулаком врезала Скотту в челюсть. На мгновение он остолбенел. Потом захихикал.

Дайана схватила спальный мешок и кинулась к палатке.

Только она устроилась в спальном мешке, словно в пуховом саркофаге, как зашуршал полог палатки.

— Ты ведь пойдёшь поесть, правда? — спросил Скотт. Его слова прозвучали заботливо и спокойно.

Дайана подняла лицо со скрещённых подо лбом рук. Оглянулась через плечо. Скотт припал к полу палатки. Внутри было темно. Позади Скотта виднелось свечение костра, угрюмые оттенки вечера.

— Ну, что тут скажешь? — заявил он. — Мне жаль. Не знаю, что на меня накатило. Поверить не могу, что я и вправду ударил тебя.

— Дважды, — пробормотала она и фыркнула.

Потянувшись, Скотт нежно провёл рукой по её волосам.

— Ты в порядке? — спросил он.

— А как ты думаешь?

— Говорю же, мне жаль.

— Это сильно помогает.

— Милая, не надо так. Я тебя люблю. Просто потерял голову. Пошли. Почему бы не встать и не пойти к костру? Тебе станет гораздо лучше, когда внутри будет немножко славной горячей пищи.

— Идёт.

— Вот моя девочка, — он похлопал её по спине.

Когда Скотт ушёл, Дайана вылезла на свободу из своего саркофага. Она натянула куртку и кроссовки, потом выползла из палатки и встала. Уставилась на дерево. Казалось, что серые кости скелета там, наверху, тают в темноте.

— Тебе бы перестать об этом волноваться, — заметил Скотт.

— Ну да, — Дайана подошла поближе к костру и уселась на камень. Его поверхность была грубой, но довольно плоской. Сквозь спортивные штаны просачивался холод.

Склонившись над огнём, Скотт доставал из котелка тушёное мясо. Он наполнил жестяную тарелку, положил туда вилку и подал ей.

— Я просто удивляюсь, что там делает Костлявый, — сказал он.

— За нами следит, — пробормотала Дайана.

Скотт рассмеялся.

Она поставила тарелку на бёдра. Стало жарко и приятно. От тушёного мяса вздымался парок.

— Ну, то есть, я нахожу это интригующим. Что он там делал, понимаешь? Кем он был? Как он там очутился? — Скотт наполнил свою тарелку и принялся за еду, стоя по другую сторону костра. — Может, он выпал из самолёта. Понимаешь? Это могло быть столкновение в воздухе. Или, может, он выпрыгнул с парашютом. Эй, а может, это Ди Би Купер[18].

— Купер не стал бы прыгать в этом штате, — заметила Дайана. — А кроме того, где парашют? — Она откусила кусочек тушёного мяса. Оно оказалось жёстким и жилистым, но горячим. На вкус — замечательно. — Если на то пошло, то где его одежда?

— Наверное, там же, где его кожа и глаза.

— О, весьма остроумно.

Скотт засмеялся и съел ещё кусок. — Понял! — Он ткнул вилкой в скелет. — Джимми Хоффа[19]. Не-не-не! Судья Крейтер[20]!

Дайана улыбнулась.

— Отлично! Она оживает!

— Только потому, что Бог в любой миг может поразить тебя насмерть, чтобы ты так не умничал.

— Тебя бы это позабавило, верно?

— Ты такого заслуживаешь, за насмешки над покойными.

— Костлявый же не возражает, — Скотт обернулся к дереву и задрал голову. — Эй! Наверху! Костяшка! Да, ты!

— Не надо, — возразила Дайана. — Хватит.

Смеясь и не обращая на неё внимания, Скотт приставил руки ко рту и выкрикнул: — Есть какие-то претензии к моим словам? Тебя, что… оскорбляют мои замечания?

— Заткнулся бы ты уже! — рявкнула Дайана.

Скотт перевёл взгляд на неё. Ухмыляясь, он проговорил:

— В чём дело, боишься, он сможет ответить?

— Просто это неправильно. Верно? Когда-то это был человек.

— Ух-ты-ты.

— О Боже, что ж ты никак не повзрослеешь.

— Оооо, жёнушка разворчалась. Снова.

Дайана сгорбилась над мясом и принялась набивать рот.

— Эй, наверху! Гляди, что ты натворил! Ты совсем расстроил мою молодую жену! Да как ты посмел!

Она склонила голову ниже и продолжила есть.

Что с ним стряслось? Может, всё дело в браке. Теперь, когда он заполучил меня, то считает, что уже можно поливать грязью. Теперь можно вытирать об меня ноги, как он делает со всеми прочими.

Может быть, это просто оттого, что мы в горах. Может, их дикость заставила это гнусное дерьмачо выпендриваться.

— Ну, Костяная Башка, ты реально испохабил нам медовый месяц!

Дайана вскинула голову.

Нагнувшись, Скотт поставил тарелку. Он подобрал камень и замахнулся, собираясь запустить им в скелет.

— Нет!

Он швырнул камень.

Серый каменный обломок высоко взвился и пропал в темноте. Мгновение Дайана слышала лишь, как трещит и щёлкает костёр, и вдалеке завывает ветер. Затем прозвучал тихий стук, будто камень ударился о дерево. Или о скелет.

— Получил? — заорал Скотт. — А? Хочешь, ещё попробую? — он присел на корточки и стал шарить по земле в поисках другого камня.

Дайана отшвырнула тарелку. Вскочила на ноги.

— Не смей, придурок!

— Ой, засохни.

Он нашёл камень. Поднялся на ноги. Подбросил его, поймал и ухмыльнулся Дайане.

«Вот чёрт», — подумала она. — «Этот для меня».

Но точно она так и не узнала.

Краешком глаза Дайана заметила, как что-то спускается с дерева. Она резко повернулась в ту сторону и прищурилась.

Над Скоттом в темноте круглился большой серый камень.

Не то, чтобы камень.

Череп.

Когда Скотт обернулся к дереву, череп врезался ему в лоб. Он не раскололся. Он не отлетел прочь. Он сжал зубы, вгрызшись в бровь и скальп Скотта. Череп так и повис там, а Скотт отшатнулся назад, выронил камень и свалился наземь рядом с костром.

Дайана застыла на месте, наблюдая всё это и не веря.

«Этого быть не может», — сказала она себе. — «Невозможно».

«Этого тоже быть не может», — убеждала она саму себя, когда глянула на дерево и увидела, как безголовый скелет спускается вниз.

Для груды костей он действовал довольно резво.

Скелет слез по стволу к нижней ветке, где-то в десяти-двенадцати футах над землёй. Уселся на эту ветку. Затем оттолкнулся, рухнул вниз и приземлился на ноги.

Казалось, он подпрыгивал на каждом шагу, когда направился прямиком к Скотту.

Склонившись над ним, скелет обеими руками ухватил свой череп и дёрнул. Освобождаясь, его зубы распороли Скотту лицо.

Тот застонал.

Хотя разум туманило неверие, Дайана понимала, что Скотт ещё жив. Он вырубился из-за черепа. А теперь приходил в себя. Его лицо просто кошмарно истекало кровью.

Скелет, казалось, с минуту разглядывал свой череп, держа его в руке. Затем кончиком костяного пальца стряхнул кусочек скоттовой плоти с одного из верхних зубов. Совершив это, он поднял череп и насадил его на позвоночный столб.

Скотт, со всё ещё закрытыми глазами, начал слабо шевелиться.

Скелет поставил ему ногу на грудь. Потёр