спальне. Влад Волков никогда не ошибается, но за эту поездку уже накосячил на пару лет вперед. Собираю вещи и иду наверх. Придется извиняться.

В столовой Интира увлеченно готовит обед. Стоит пряный аромат морепродуктов, но сейчас он вызывает лишь отвращение. Увидев меня, она качает головой. Мда, все в курсе, что я обидел ни в чем не повинную малышку.

— Она наверху, — грустно говорит, — твоя девушка. Плачет.

— Понял, спасибо.

У меня на душе вдруг становится очень гадко. По сути обвинил эту девочку в том, что она нарочно обманывает меня. Но ведь это я по сути похитил ее, навязал свое общество. И вина вся моя. Захожу в комнату. Прохладно. Из ванной раздаются сдавленные всхлипы. Какое-то время стою под дверью, словно мазохист и слушаю плач любимой девушки. Ну кто тянул за язык? Тихонечко стучусь.

— Юля, открой.

— Убирайтесь! — и заливается новой порцией слез.

— Давай поговорим нормально. Выходи девочка! — стараюсь сделать голос ласковым.

— Не хочу! — выплевывает она, а я начинаю выходить из себя.

— Не выйдешь, я эту дверь вышибу. Прекрати вести себя как ребенок!

Тут дверь распахивается, и моя девочка показывается на пороге. Волосы растрепаны, глаза все опухшие от слез. Сердце сжимается, но я не сдаюсь. Не хватало нам обоим впасть в истерику. Она демонстративно проходит мимо, хватаю ее за тонкое запястье, но Юля с силой вырывает его. В ее некогда нежных янтарных глазах лишь боль и обида.

— Хочу домой! Отвезите меня домой! — слезы текут по ее щекам.

— Мы в Тайланде Юля, — улыбаюсь, — отсюда просто так не уедешь.

Она обнимает себя руками и отворачивается.

— Думала ты другой… — выдает после некоторого молчания.

Эти три слова будто вышибают весь воздух из моих легких. Для мужчины нет ничего обиднее, чем услышать от своей женщины подобную фразу. Сжимаю руки в кулаки. Как она умудряется так быстро вывести меня из равновесия? Резко подхожу, хватаю ее за руку и притягиваю к себе. Малышка отбивается, вырывается и бьет меня кулачками. Ауч! Больно! Но я жду, пока она устанет и обмякнет. Так и происходит.

— Прости меня, — шепчу в ее макушку, — я поступил как мудак.

Она молчит, но уже не вырывается. Аромат ее шампуня сводит с ума и вдруг член снова просыпается. Юля прижимается ко мне, всхлипывая и слюнявя рубашку. Ее пах трется о мой возбужденный орган.

— Простишь? — уже хриплю от раз за разом наполняющего меня желания.

— Не знаю, — бурчит и поднимает глаза, — ты меня обидел.

Я теряюсь в ней. Черт, просто тону! Эмоции вновь захлестывают, от былого гнева и следа не остается. Меня заполняет неведомое ранее теплое чувство.

— Мне дышать нечем, — улыбается Юля, а с моей души падает огромный камень.

Простила.

— Через неделю-полторы куплю тест. И тогда будем думать, что делать. Это серьезный вопрос. Я просто не могу сейчас заводить детей…

— То есть ты отправишь меня на аборт? — ее пальчики сжимаются на моей рубашке все сильнее, ткань уже почти треснула.

Вот же манипуляторша! Чувствую, как хрупкое тело девушки дрожит. Ей действительно страшно.

— Я же не изверг какой, — успокаивающе целую ее в макушку, — так как это моя вина, приму всю ответственность.

— То есть только так? — отталкивает меня и вновь надувается.

Что я опять не так сказал? Боже, помоги мне понять эту женщину!

— Юля, прекрати выкручивать мне яйца, — снова хватаю ее и срываю полотенце.

Просовываю руку между ее бедер и чувствую влагу. Малышка мгновенно забывает о своих обидах и тяжело дышит. Наваливаюсь на нее, впиваясь в манящие губки.

— Ты меня не воспринимаешь серьезно, — почти стонет, не отрываясь от поцелуя.

— Серьезнее некуда, — продолжаю терзать ее ротик, чтобы выбить из милой головки все сомнения, — да, я никогда не хотел ни семью, ни детей.

Нависаю над ней, заглядывая в глаза и выдаю первую фразу, пришедшую мне в голову.

— Но это было до того, как ты ворвалась в мой особняк.

— Правда? — она гладит мои волосы, а я почти урчу, словно кот.

— Чистая, — вновь целую ее в губы, — но я ведь не о себе беспокоюсь. Тебе всего девятнадцать. В этом возрасте девушки хотят гулять, учиться, карьеру строить. Или просто жить в свое удовольствие. Думал, этого ребенка ты сама не захочешь.

— Но он же от тебя… — лепечет так нежно, что я чувствую, будто таю и превращаюсь в жидкую субстанцию.

— Хитрюга маленькая, — улыбаюсь, как дурак, — я никогда не рискну твоим здоровьем. Так что даже не думай, что пущу на аборт. Но…

Встаю и лезу в боковой шкаф, доставая презерватив.

— До конца недели только с этим.

— Как скажешь, — она обвивает мои плечи, позволяя губам вкушать ее нежную кожу.

Ее пальчики уже расправились с пуговицами и ширинкой моих брюк. Моя ненасытная пленница снова хочет, чтобы я ее трахнул.

— Вот теперь мы уже ведем себя как кролики, — шепчу ей, гуляя ладонями по шелковистой коже.

— Ты же сказал, три раза мало, — хитро улыбается она, — или четыре уже много для вас, господин Волков?

— Ах ты…

Разворачиваю ее на живот, подкладывая небольшую подушку. Быстро надеваю презерватив и врываюсь в мокрое лоно.

— Там уже влажно. Ты такая похотливая девчонка, — мой шепот срывается на стон, когда проникаю до самого дна.

— Ммм, — стонет малышка, пока я быстро и резко вбиваюсь в нее.

— В тебе так горячо Юля, — продолжаю раззадоривать ее, — а что у нас здесь?