Оно без труда открылось. Буров огляделся, ничего подозрительного не заметил, прыгнул внутрь здания, аккуратно притворив за собой створки окна.

Он прошел палату, медленно открыл дверь в черный коридор, выглянул, посмотрев в сторону жилого отсека. Дверь в него была открыта, но за ней никого не было видно, лишь слышался какой-то легкий шум из комнаты фельдшера. Видимо, оставшийся в комнате мужчина убирал со стола остатки пиршества, решив не дожидаться помощницы.

Вскоре из туалета донесся характерный звук сливаемой в унитаз воды.

Мужчина в черном напрягся.

Послышались женские шаги.

Она приближалась.

Вот она поравнялась с открытой дверью, и тут же сильные руки незнакомца зажали ей рот и горло, втащили тело в комнату.

Сдавив женщине сонную артерию, Буров лишил ее сознания.

Тихо, стараясь не шуметь, положил будущую жертву на пол. Сам же двинулся к жилому отсеку.

Полонин слышал шаги в коридоре, стоя спиной к двери. Он был спокоен, уверенный в том, что возвращается Валя. Сейчас медсестра зайдет, а он уже почти все убрал.

Шаги в коридоре замерли, врач почувствовал за спиной возбужденное дыхание. Он обернулся со словами:

– Ну, вот, Валя, все уже...

Но замолчал, увидев перед собой мужчину, спросил:

– Ты?

– Я, Женя, я! – ответил человек в черном.

– Но...

Договорить врач не успел – удар вытянутого безымянного пальца под кадык, сбил ему дыхание. Полонин рухнул без сознания на кровать.

Буров проговорил:

– Полежи пока, друг, отдохни, а меня дело ждет!

* * *

Он вернулся в комнату, где лежала Валя, поднял ее на руки, перенес в комнату фельдшера, бросил животом на убранный врачом стол. Выключил свет. Минуту постоял, привыкая к темноте. Что-то вспомнив, прошел в приемный покой, закрыл входную дверь лазарета, вернулся в комнату фельдшера. Занялся приготовлением к акту кровавого насилия.

Заклеил рот все еще бесчувственной медсестре, отыскал взглядом полотенце. Порвал его на четыре ленты.

Стол оказался удобным станком сексуальной инквизиции. Лентами привязал руки и ноги девушки к его ножкам. Посмотрел на творение свое. И вновь вышло распятие, только несколько иной формы. Теперь женщина находилась в той позе, которую он так обожал, и в его полной власти.

Достав нож, провел им по новому вечернему платью Валентины, рассекая его на две равные части, отбросил их в стороны. Нож оставил на теле женщине неглубокий след, и боль от надреза привела ее в чувство.

Медсестра подняла голову, дернулась.

Буров оскалился, обошел стол, присел перед лицом жертвы на корточки, спросил:

– Ну что, недотрога, настало время поиграть в любовь с самим Монстром, а это для тебя большая честь!

Молодая женщина попыталась что-то сказать или крикнуть, но лента пропустила только нечленораздельное мычание.

Буров, приблизив свою похотливую физиономию вплотную к лицу Валентины, задал очередной вопрос:

– Ты что-то хочешь сказать, телочка недоеная? А! Понимаю, не хочешь заниматься любовью со мной? У тебя же жених есть? Ну и что? Воюет он в Чечне, пусть и продолжает воевать в свое удовольствие. И мы с тобой получим свое удовольствие... – Его лицо перекосила безумная гримаса. – Сейчас ты взвоешь от моих ласк и кайфа! Жаль, что никто не услышит твоего воя, но это и к лучшему.

Он приподнял за подбородок лицо девушки, плюнул в ее полные слез, ужаса и бессилия красивые глаза, прошипел:

– Не нравлюсь я тебе, мразь? Ты не хотела бы меня видеть, сука? А я вот он, перед тобой, и сейчас буду иметь тебя так, как захочу, а с фантазией у меня порядок, тварь!

Монстр обошел стол, любуясь точеной фигурой голой жертвы, кровоточащий порез на спине даже усиливал его желание. Перед тем как приступить к насилию, он посмотрел на врача, осмотрелся, увидел в шкафу початую бутылку водки, проговорил:

– Придется тебе, дорогуша, немного подождать минут сладострастия, надо сначала поработать с твоим начальником, но ты не расстраивайся, я быстро управлюсь с ним.

Он взял бутылку, вставил ее горлышком в рот врача, разжал его пальцами свободной руки, запрокинув вверх. Водка сразу же заполнила полость рта. Врач непроизвольно сделал глоток, второй, третий... и так, пока бутылка не опустела. Зажав ее в руке Евгения, накладывая его отпечатки пальцев, отбросил пустую тару в угол комнаты.

* * *

Вот теперь порядок!

Мужчина быстро разделся, встал сзади оголенного, слегка окровавленного и полностью доступного тела медсестры. Еще раз с удовольствием посмотрел на ее ягодицы и, зажав в руке нож, набросился на жертву!

Монстр насиловал ее более получаса, по-всякому и куда только мог, доставляя женщине адскую боль, которую усиливал ножом, нанося в разные места тела неглубокие порезы.

Наконец он рывком дернул женщину за волосы, подняв голову, и полоснул бритвой по горлу, издав нечеловеческий вопль наивысшего наслаждения.

Этот вопль услышал из своего укрытия и бомж.

Тело его задрожало. Как бывший зэк, он понял, что в лазарете происходит что-то страшное, но сил приблизиться к окну и посмотреть, что именно, он в себе не находил. И все же он сумел преодолеть страх. Борис сделал рывок к стене и аккуратно, незаметно заглянул внутрь. То, что он увидел, потрясло и испугало бомжа. Он, пригибаясь, бросился обратно в осоку, шепча:

– Боже святый, спаси и сохрани...

А Монстр, закончив свое кровавое дело, полностью удовлетворенный сам и насытивший своего внутреннего зверя, молча тщательно протерся полотенцем, которое аккуратно свернул и положил в целлофановый пакет. Наступило время замести следы и подставить вместо себя врача.

Сейчас это сделать было просто!

Он раздел храпящего Евгения, разбросав его одежду по комнате.

Поднял голое его тело, бросил на еще дергающийся в судорогах труп медсестры. Затем за волосы стянул окровавленное тело на пол, туда, где расплывалась лужа черной крови из безобразной широкой раны на горле женщины. Вложил в руку врача нож. Уложил в пакет с полотенцем использованные, завязанные узлом у основания презервативы, полные спермы.

Вот пока и все!

Монстр оделся, осмотрел место убийства, убедился, что своих следов не оставил, вышел в коридор, прошел в палату, откуда ранее проник в лазарет, вылез на улицу, прикрыв створки окна, снял перчатки, бросив их в тот же пакет. Надел туфли, побежал к забору, огибая заросший осокой овраг. И в этот момент его лицо хорошо рассмотрел из осоки бомж.

Когда человек в черном одеянии скрылся, Борис быстро собрал свой нехитрый скарб в вещевой мешок и рванул к ограждению лагеря, чтобы как можно быстрее покинуть это кровавое место. Он прекрасно понимал, найди его завтра милиция здесь, всех собак свободно смогут повесить на него. Поэтому он бежал, и находился уже возле забора, как услышал шум спускающейся на малых оборотах по грунтовке вниз к реке легковой машины.