Нелл тяжело вздохнула, но не отвела взгляда. Казалось, она ждала этого удара.

— Да, я представляю. Прости меня.

— Ты же могла меня отпустить.

Она вздрогнула.

— Я не хотела… я пыталась. Не смогла.

— А сейчас?

Было заметно, как ей хотелось уйти от этого вопроса. Взглянув на часы, она сказала:

— Итан уже почти час как ушел. Хотелось бы знать…

— Не пытайся сменить тему, Нелл.

— Слушай, ты не считаешь, что еще одно убийство важнее…

— Нет, не считаю. На этот раз нет. Итан ясно дал понять, что не пустит тебя на место преступления, прежде чем его люди не сделают свою работу. Не хочет настораживать убийцу, если это и в самом деле коп. Да и надеется держать тебя под прикрытием как можно дольше. Так что придется ждать несколько часов, прежде чем тебе сообщат какие-то новые сведения.

— И тем не менее…

— И тем не менее ты готова говорить о чем угодно, только не о нас.

— Никаких «нас» не существует. — Нелл поставила чашку на кофейный столик, встала и подошла к камину. — Двенадцать лет прошло, Макс. Мы изменились. Ты сам сказал, что избавился от меня.

— И ты мне поверила? — Он безрадостно рассмеялся и тоже поднялся на ноги. — Неужели ты считаешь, что я соглашусь на кого-то другого… обыкновенного? Кто не сможет дать мне и половины того, что было между нами? Неужели ты могла этому поверить?

— Ты знаешь, что нет.

— И ты знаешь.

Нелл повертела в руках позолоченную шкатулку, стоящую на каминной доске, поставила ровнее давнюю семейную фотографию.

— Все равно двенадцать лет — очень много…

— Я знаю, что много. Господи, мне ли не знать. Не стану врать, что я не пытался забыть тебя. Я пытался. Я не хотел сознаться даже самому себе, что никто не может занять твое место, значить для меня столько же, сколько ты. Но в конце концов я вынужден был это признать. Никто не мог.

— Может быть, ты не очень старался.

Она смотрела на фотографию, пытаясь не слышать его настойчивый голос. И желая, чтобы голова перестала наконец болеть.

— Двенадцать лет стараний. Двенадцать лет я уверял себя, что ты не вернешься. Что тебе на меня наплевать. Ты даже рождественской открытки ни разу не послала, не дала мне понять, что хоть иногда вспоминаешь про меня. Двенадцать лет я клял себя за идиотизм. А потом я вышел на Главную улицу и увидел тебя.

— Ты прости. — Нелл смотрела на старую фотографию, и что-то ее смутно тревожило. Но голова так болела. Почти так же, как в доме Линча.

— Нелл, я теперь понимаю, почему ты сбежала. — Голос Макса звучал ближе, прямо за ее спиной. — После того видения в вечер бала ты была до смерти перепуганной. Ты поверила, что твой отец убил мать, что он никогда добровольно вас не отпустит…

— Я пыталась рассказать Хейли, — пробормотала она, моргая, потому что зрение затуманивалось. — Но она не верила. Она сказала, что никогда он не сделает ничего подобного, никогда не причинит нам боль. Она была… У меня не нашлось слов, чтобы убедить ее. Мы вообще не очень ладили, а к тому времени вообще стали почти чужими. Вот я и сбежала.

— Прочь от любви. Когда ты так сказала, я подумал… Но ведь ты бежала от его любви, верно? Любви собственнической, полной ревности настолько, что он предпочел убить, нежели отпустить.

— Я знала, что он способен сделать это снова. Убить одну из нас, если мы попробуем вырваться. Или того, с кем мы… Я знала, он на это способен. И хотя Хейли утверждала, что не верит мне, глубоко в душе она наверняка это тоже знала, поэтому так тщательно и скрывала все свои интрижки и романы. Даже отношения с Итаном…

— Нелл…

— Наверное, Глен Сабелла был первым, кто затронул ее сердце. Поэтому она с ним и сбежала. — Нелл протянула руку, чтобы коснуться фотографии. Удивление росло. — Кто тут?..

Голову пронзила резкая, горячая боль, как будто кто-то ткнул ее копьем, и, прежде чем Нелл смогла закричать, все исчезло.

Тело Нейта Маккарри лежало на постели, а из груди торчал кухонный нож для разделки мяса. На нем были только трусы, но, если судить по скомканному постельному белью и тому, что он лежал поверх одеяла, можно было предположить, что в то утро он до убийства уже вставал, но не успел одеться.

— Приятный утренний визит, — пробормотал Итан.

— Да, — согласился Джастин. Он стоял рядом с Коу-лом, наблюдая за двумя экспертами, имеющимися в распоряжении шерифа. Каждый занимался своим делом. Один делал многочисленные снимки тела, другой осторожно посыпал порошком поверхности в поисках отпечатков пальцев.

— Кстати, ему звонили ночью?

Джастин кивнул:

— Из одного из платных автоматов в городе.

— Но мы не нашли никаких следов тайной жизни. Пока.

— Пока, — согласился Джастин. — Никаких тайных комнат, двойных полов в стенных шкафах, спрятанного сейфа. Все бумаги вполне обычные: личные счета и отчеты. Если Келли нашла бы что-то подозрительное в его офисе, она бы позвонила. Он совершенно обычный страховой агент.

— На этот раз, — заметил Итан, — убийца подобрался совсем близко. Ближе некуда — ведь он пырнул его ножом в грудь. Разве что он планирует задушить следующую жертву.

— Ты думаешь, будет следующая жертва?

— А ты считаешь иначе?

Джастин вздохнул и ответил:

— Что он все больше наглеет, черт возьми, так в этом нет никаких сомнений. И это убийство последовало так быстро за предыдущим…

— Это дурной знак, я понимаю. Или его спугнули и заставили действовать быстрее, или по неизвестной нам причине он умышленно торопится. Если и были какие-то сдерживающие факторы раньше, то сейчас они исчезли. И мы понятия не имеем, в чем дело.

Джастин задумчиво посмотрел на шерифа.

— Послушай, я почти уверен, что Джордж Колдуэлл не имел никакого грязного секрета, который бы ему приходилось скрывать. Я так понимаю, что и остальные того же мнения?

Итан кивнул.

— Думаю, да, иначе мы бы что-то нашли к этому времени.

— Точно. Но мы, по меньшей мере, на шестьдесят процентов уверены, что убил его тот же человек.

— Тот же убийца, — поправил его Итан.

— А это означает, что Колдуэлл представлял для убийцы угрозу или чем-то ему помешал. Потому и попал под прицел.

— Вполне вероятно.

— Помнишь, я спрашивал, зачем мог Колдуэлл рыться в старых свидетельствах о рождении?

— Да. У меня не было случая поинтересоваться, нашел ли ты чего.

— Так вот, я ничего не нашел. Или, точнее, я не нашел ничего такого, что выглядело бы подозрительно. И все же до сих пор не ясно, зачем он этим занимался в последние недели перед смертью. Получается, он что-то нашел, какую-то информацию и сообщил ее убийце случайно или по наивности, поскольку ничего не подозревал. А убийца увидел в этой информации угрозу.